Глава
Взаимоотношения корейцев в СССР с корейским национально-освободительным движением (1920-1930)
В книге
Статья посвящена региональным особенностям массовых политических репрессий, в частности, относительно корейского населения Дальнего Востока. Причины массовых политических репрессий усматриваются в непродуманной национальной государственной политике, коллективизации, раскулачивании, сложными внешнеполитическими факторами.
Исторические связи между странами: Китай, Япония, Россия, США, Корея, имеющие свое начало в национально-освободительном движении от колониального господства Японии. Диалог ученых Китая, Японии, России, США и Кореи, взаимодействие участников движения за независимость между этими странами
В статье рассматривается на примере деятельности корейских коммунистов противоречивость и несогласованность действий Коминтерна с НКИД СССР. Опубликованные источники свидетельствуют о том, что к концу 1920-х годов активная международная деятельность Коминтерна зачастую осложняла внешнеполитическую ситуацию Союза ССР в отношениях с главными противниками Англией, Японией и другими государствами. С конца 1920-х годов эти противоречия отразились на коминтерновцах, по отношению к ним стали применяться репрессии. По мере установления дипломатических отношений Союза ССР с иностранными государствами менялось отношение Кремля к коминтерновцам. Резкое ухудшение международного положения СССР в 1927 г. началось с событий на Дальнем Востоке, где практически параллельно правительство Гоминьдана начало репрессии против китайских коммунистов и совершило налет на советское посольство в Пекине. По всей стране нагнетался психоз шпиономании и начале войны, начались поиски и аресты английских, японских шпионов. Механизм выявления «врагов народа» действовал в направлении поиска широко разветвленной сети контрреволюционных организаций по всей стране. Среди корейских коммунистов обычно эта связь велась с Дальнего Востока на запад в Москву и Ленинград. В то же время, если находили «врагов» в Москве, то в обязательном порядке «кадры актива для подрывной антипартийной фракционной деятельности» находились и на Дальнем Востоке.
Война с террором» обостряется столь же стремительно, как в свое время классовая борьба обострялась по мере продвижения к коммунизму. Это подталкивает к тому, чтобы поразмышлять не только о ее непосредственных причинах, но и об исторических аналогах, причем не частных терактов, а всего «экстремистского» движения в целом. И невольно возникает ощущение deja-vu, причем из совсем еще недавнего прошлого, когда половина планеты была охвачена «национально-освободительными» движениями. Но неужели, можно ставить в один ряд гуманистический порыв, движимый стремлением к свободе, и жестокую кампанию террора, развязанную в том числе во имя религиозной доктрины? Однако если непредвзято взглянуть на динамику этих явлений и результаты, к которым они привели, то окажется, что между ними существует множество черт сходства.
После освобождения Дальнего Востока от интервентов в 1922 – 1923 гг. главной задачей молодого советского государства являлось установление дипломатических отношений между Москвой и Токио. Представителями СССР и Японии 20 января 1925 г. была подписана «Конвенция об основных принципах взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией». Меморандум генерала Танака Гиити (25 июля 1927 года) об основах политики в Маньчжурии и Монголии предопределял захватнические планы Японии не только этих территорий, но и России. Корейцы на территории советского Дальнего Востока оказались «заложниками» двух стран СССР и Японии. Изменения во внешней политике между этими странами напрямую отражались на судьбе советских корейцев. С 1927 г. в Корее со стороны японских властей усилились репрессии и гонения по отношению к корейцам. В Союзе ССР с 1927 г. корейцев стали обвинять в «японском шпионаже». Репрессии усилились в 1931 – 1932 и в 1937 – 1938 гг. Японские власти отрицали и продолжают отрицать реальное существование доктрины Танаки, считая, что это результат идеологической войны.
В книге впервые публикуются документы Архива внешней политики Российской империи о российско-корейских отношениях (1820–1909гг.), о добровольном переселении корейцев в Приамурье в конце XIX– начале ХХ веков. Также сборник содержит, публиковавшиеся ранее, документы и материалы Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (1864–1918гг.). Читателю представлен большой фактический материал, раскрывающий особенности миграционной политики российского правительства применительно к корейцам. Показан механизм выстраивания отношений с мигрантами из Кореи, их обустройство в Приморье, роль и место корейцев в развитии русского Дальнего Востока, в школьном образовании, а также участие православной церкви в процессе натурализации корейцев в русскую культуру. Интерес вызывают материалы об участии корейцев в национально-освободительном движении Кореи на Российском Дальнем Востоке.
Книга адресована научным сотрудникам и административным работникам, преподавателям и студентам гуманитарных факультетов в качестве справочного пособия, а также для широкого круга читателей, интересующихся Востоком.
В начале 1930-х годов военная угроза на Дальнем Востоке непрерывно росла. Планы подготовки войны против СССР являлись одним из основных элементов японской военной политики. Антисоветская пропаганда захлестнула как Японию, так и Корею, и носила откровенно истерический характер. Апогеем этой истерии стал вооруженный конфликт в районе оз. Хасан (24 июля 1938 г.), развязанный японской стороной. Информационная война в Советском Союзе, направленная против Японии, имела свои результаты, в частности, «невооруженной акцией», можно считать депортацию корейского населения с территории Дальнего Востока (1937). В данном сообщении на основе рассекреченных материалов Российского государственного военного архива представлен анализ обстановки на советско-маньчжурской границе (1935–1936) в преддверии обозначенных событий. В военном противостоянии двух стран СССР и Японии немаловажную роль играла информационно-идеологическая война, начавшаяся задолго до наступления открытых вооруженных столкновений. Главным орудием в этой войне оказались беднейшие слои населения, деклассированные элементы, независимо от национальности и места проживания. Изощренные методы и способы обвинения ни в чем не повинных людей не имели границ. Вряд ли возможно определить степень использования этого орудия. Фактически ни в одном из этих государств народные массы, не имели правовой защиты.