«Мерцание зарниц» - уникальное собрание средневековой духовной поэзии Японии, включающее сочинения приближенных  к императорскому двору иерархов буддийской церкви, настоятелей знаменитых храмов, рядовых членов монашеской братии, послушников монастырей и горных отшельников, коротавших год за годом в удаленном скиту. Здесь можно найти шедевры пейзажной и медитативной лирики, стихотворные проповеди и парадоксальные максимы дзэнских патриархов, предсмертные откровения и наставления на все случаи жизни. Ключевые категории японской эстетики – моно-но аварэ, ваби, саби,мусин,  югэн– оживают в поэтических образах антологии, приоткрывая завесу загадочности, окружающую духовные практики Восточной Азии.

Издание снабжено вступительной статьей и обширным научным аппаратом.

Цель проекта – серии «Музеи – библиотеки – архивы в информационном обеспечении исторической науки» – заключается в описании поставленной проблемы в преломлении основных хранилищ исторических источников, выступающих в ипостаси музейных предметов, изданий, архивных документов. В сборнике «Роль вещественных источников в информационном обеспечении исторической науки» проблема рассматривается в преломлении данного вида исторических источников как носителей информации. Проведен сравнительный анализ хранимого музеями – библиотеками – архивами: центры сохранения и изучения вещественных источников как базовый элемент информационной инфраструктуры исторической науки; вещественные источники и их комплексы как информационный ресурс исторической науки; технологии извлечения информации из вещественных источников; репрезентация информационного потенциала вещественных источников и их комплексов; вещественные источники и коммуникация хранителей, исследователей, пользователей. Авторы сборника – известные и молодые ученые, сотрудники научных институтов и вузовской науки из 17 городов России. Сборник имеет международную составляющую (Франция, Германия, Республика Молдова). Адресован историкам, археологам и этнологам, музее-, библиотеко- и архивоведам, а также тем, кого интересуют междисциплинарные исследования на стыке исторической науки с гуманитарными и иными науками, науковедением, информатикой.

Книга посвящена исследованию пространств, в которых в разные исторические периоды осуществлялось судопроизводство, судебной архитектуре. Книга адресована юристам, а также архитекторам, историкам, социологам.

-

В антологии представлено творчество крупнейших поэтов 8-16 вв. Наряду с произведениями таких классиков, как Ки-но Цураюки, Аривара Нарихира, Оно-но Комати, Сайгё или Фудзивара Тэйка в книгу вошли стихи множества авторов, никогда ранее не переводившихся в России.

Бесспорным достоинством антологии и ее принципиальным отличием от выходивших ранее сборников является богатство и разнообразие поэтических жанров, опровергающее устоявшееся в нашей стране представление об ограниченности жанрово-стилистических возможностей японского стиха. Помимо магистральных жанров краткостиший танка и хайку, давших миру признанные шедевры и не утративших популярности в Японии поныне, в антологию вошли стихи неограниченного объема тёка,  пятистишия в жанре «малая рэнга», сложенные коллективом авторов стихи-цепочки, юмористические миниатюры, дидактические буддийские максимы, сочинения японских поэтов на китайском кансиразличных направлений и форм.

Книга снабжена вступительной статьей и подробными комментариями.. Может быть использована в качестве полноценного учебного пособия.

   Имеется аффилиация ВШЭ: рекомендована к печати Ученым советом факультета МЭиМП НИУ ВШЭ.

Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.

Собрание японской классической поэзии конца XIX-  первой половиныXXв. знакомит читателя с шедеврами жанров танка, хайку, синтайси, киндайси и гэндвйси. На страницах антологии с традиционными пятистишиями и трехстишиями соседствуют великолепные образцы поэзии новых форм, позволяющие оценить талант их авторов в контексте мировой литературы. В книгу вошли избранные произведения крупнейших мастеров стиха японского Серебряного века: Масаока Сики и Ёсано Акико, Такахама Кёси и Танэда Сантока, Симадзаки Тосона и Такамура Котаро, Китахара Хакусю и Миядзава Кэндзи, Хагивара Сакутаро и Накахара Тюя.

     Три вступительные статьи по разделам и обширный научный аппарат позволяет использовать антологию как учебное пособие в курсе японской литературы Нового времени.

Имеется аффилиация ВШЭ:  рекомендована к печати Ученым советом факультета МЭиМП НИУ ВШЭ

В антологии  предлагается широкий спектр жанр и форм классического японского стиха, значительно обогащающий познания читателя в данной области. Если отечественные переводчики ХХ в. ранее ограничивались в основном классической лирикой вакаи хайкус добавлением текстов поэтических драм, то в антологии А. Долина широко представлены народные песни, миниатюры в жанре «малых рэнга», сложенные коллективом авторов «сцепленные строфы», и, наконец, канси- чрезвычайно распространенный в Средние века  вид поэтического творчества, подразумевающий созданные японскими стихотворцами стихи на китайском.

Структура книги позволяет проследить эволюцию жанров и форм в творчестве многих поколений блестящих мастеров. Переводы, неизменно сохраняющие близость к оригиналу, выполнены на высоком художественном уровне, с соблюдением принципа унификации поэтической твердой формы.

Вводная статья, комментарий и прочие атрибуты научного аппарата дают возможность использовать антологию не только как отличный образец художественной литературы, но и как полноценное учебное пособие.

Аффилиация ВШЭ; рекомендована к печати Ученым советом факультета МЭиМП НИУ ВШЭ

Авторы книги предлагают культурологические осмысление феномена пандемии и его предыстории, образов катастроф и эпидемий в кино, виртуализации духовной деятельности, роли экранных медиа в условиях изоляции. Подробно рассматриваются формы присутствия популярной и классической музыки в медиа периода канантина. Адресовано культурологам, искусствоведам, практикам массмедиа 

Эта книга, с одной стороны, нефилософская, с другой — исключительно философская. Ее можно рассматривать как  исследовательскую работу, но  в  определенных концептуальных рамках. Автор попытался понять вселенную Тарантино так, как  понимает ее режиссер, и  обращался к жанровому своеобразию тарантиновских фильмов, чтобы доказать его уникальность. Творчество Тарантино автор разделил на три периода, каждому из которых посвящена отдельная часть книги: первый период — условно криминальное кино, Pulp Fiction; второй период — вторжение режиссера на территорию грайндхауса; третий — утверждение режиссера на территории грайндхауса. Предпоследний период творчества Тарантино отмечен «историческим поворотом», обусловленным желанием режиссера снять nazisploitation и  подорвать конвенции спагетти-вестерна. С «Однажды в… Голливуде» начинается новый этап творческого пути режиссера. Этому фильму в тексте уделяется особое внимание. Кроме того, в книге детально разбирается то, как был принят каждый фильм Тарантино в медиа.

Выпускник Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина, скульптор Ян Янович Нейман (1946–2017) известен, прежде всего, своими монументальными композициями. Среди них - памятник маршалу Г. К. Жукову, памятник И. С. Тургеневу. Каталог, подготовленный к выставке, раскрывает иные творческие грани художника, знакомит с графическим наследием автора и его камерными скульптурными работами. В текстах впервые рассматриваются вопросы творческой биографии мастера в его целостности, равно как и эволюции его стилистики. 

Книга посвящена ленинградскому архитектору Николаю Александровичу Митуричу (1891– 1973), чье творчество до сих пор оставалось практически неизученным в отечественной историографии. Однако его долгая и невероятно насыщенная творческая карьера будет открытием для всех, кто интересуется отечественным искусством первой половины ХХ века. Митурич оказался участником важнейших событий истории ленинградской архитектурной школы в период первых послереволюционных десятилетий. Его наследие разнообразно: от парковых киосков и спортивных павильонов до Дворцов культуры и театральных зданий. В издании собраны уникальные материалы личного архива архитектора. Впервые публикуется более 100 документов: фотографии, архитектурные проекты, эскизы мебели, театральная сценография, а также дневник и рисунки, созданные в ходе поездки на фронт во время Первой мировой войны.

 

В настоящем исследовании рассматривается история видеоарта как особой формы экранного искусства, последовательно нарушающей правила и традиции, выработанные в кинематографе и на телевидении. Александра Першеева показывает, как с помощью монтажа оказывается возможно сталкивать между собой только образы, но и целые дискурсивные поля, как на стыке кадров возникают смыслы, а при совмещении экранов — выстраиваются миры. Каждая из глав книги посвящена одному из типов монтажа, рассказывается о его возникновении и функционировании в экранной культуре, а затем об экспериментах художников, меняющих ставшие привычными способы «монтажного мышления». Отдельное внимание автор уделяет роли залов галереи, которые, в отличие от кинотеатра, открывают эстетические возможности «пространственного монтажа», а также роли зрителя, который в поле видеоарта становится соавтором художника. В работе упоминается и анализируется более 250 экспериментальных фильмов и видео, которые могут быть интересны как специалистам, так и широкому кругу любителей современного искусства.  

Книга посвящена анализу творчества Яна Вермеера в контексте развития Делфтской школы и, шире, искусства Барокко. В фокусе внимания автора находится стиль Вермеера, который, с одной стороны, хорошо вписывается в принятые в Голландии традиции жанровой живописи, а с другой стороны, обладает неповторимыми чертами, выводящими жанровую картину на уровень символического обобщения. Первые 9 глав книги представляют собой планомерный рассказ о разных аспектах искусства Вермеера, а в 10-й главе представлено размышление о том, как принципы живописи "делфтского сфинкса" резонируют с современным искусством.

Предлагаемый вниманию читателей сборник подготовлен к 70-летию филолога-классика, доктора исторических наук, профессора МГУ имени М.В. Ломоносова, Александра Васильевича Подосинова. В сборник вошли статьи российских и зарубежных ученых по широкому кругу проблем антиковедения и гуманитарной науки в целом. Для филологов, историков и специалистов в области вспомогательных исторических дисциплин, для исследователей древнейшего периода истории Восточной Европы.

Статья посвящена научному переосмыслению понятия «цифровой фильм», которое сегодня широко используется как в академических исследованиях, так и в индустрии. В своих работах Лев Манович пишет о «смерти» кинематографа и о его преобразовании в анимацию, а создатель «Звездных Войн» Джордж Лукас говорит о том, что цифровые технологии – это всего лишь новая форма передачи визуальной информации. Тем не менее, общепринятого определения «цифрового фильма», а вместе с ним и теоретических оснований для его анализа не выработано, и это создает методологические сложности для академических исследований цифрового кино. В содержании понятия «цифровой фильм» можно наблюдать столкновение классических и современных научных теорий с индустриальным опытом кинематографа, его техническими инновациями и тенденцией к интеграции с другими цифровыми жанрами, такими как компьютерные игры или анимация. Таким образом, становится возможным на новом уровне поднять вопросы о природе современного кинематографа, проблемах презентации и репрезентации и изменении эстетики кино как искусства. Конвергенция цифровых жанров создает возможности для рассмотрения и исследования цифрового фильма как новой формы кинематографа, обладающей качествами, присущими не только классическому кино, но и современным цифровым технологиям и аудиовизуальным жанрам.

В статье анализируются короткометражные анимационные фильмы студии Pixar. Выделяются драматургические каноны, которые сохранялись неизменными в течение десятилетий, а также основные тенденции развития современной мультипликационной драматургии. Автор изучает, как на протяжении длительного времени трансформировались темы, персонажи, виды конфликтов, структура сюжетов. Особое внимание уделяется тому, как классический «путь героя» преображается в контексте современной драматургии короткометражного кино и экспериментов студии с коммерческими и инди-проектами. Автор также затрагивает тему проникновения различных мировых культур в анимацию Pixar, анализирует последствия этого процесса. Рассматриваются и изменения, которые произошли в анимации как в экранном искусстве, в частности, эволюция такой важной составляющей короткометражной анимации, как визуальный аттракцион. На стыке разных ракурсов исследования становится видно, как компании удается поддерживать баланс между четкими правилами и экспериментами, между стабильностью и риском и при этом оставаться лидером данной ниши.

В публикации рассматривается жизненный путь Феодора Гавры – одного из выс- ших византийских сановников 80–90-х гг. XI в. Ранний этап его карьеры известен по миниатюре из рукописи, хранящейся в Санкт-Петербурге, на ней изображена ктиторская композиция: патрикий и топотирит Феодор Гавра и его жена Ирина. Сходство этой миниатюры и изображения на фреске XI в. в Сентинском храме в Алании (совр. Карачаево-Черкесия), указывает на то, что Ирина – по происхо- ждению, вероятно, аланка, как и его вторая жена. Сведения о Феодоре содержат- ся в «Алексиаде» Анны Комниной и у Иоанна Зонары. В 1075 г. Феодор Гавра освободил Халдию от сельджуков, а Алексей I Комнин, придя к власти и ста- раясь привлечь Феодора к числу своих сторонников, поставил его дукой фемы Халдия. Феодор Гавра в конце XI в. фактически являлся независимым правите- лем Трапезунда. В 1098 г. он мученически погиб за веру, отказавшись перейти в ислам. Уже в XII в. Феодор Гавра являлся местночтимым святым, а в XIV в. был причислен к лику святых. В год своей смерти Феодор носил титул севаста – один из высших в Византии конца XI в. В статье представлены четыре известные печа- ти Феодора Гавры, в легенде которых упомянуты его титул севаста и должность дуки (Халдии). В приложении приводятся сведения о восемнадцати известных печатях XI–XII вв. по меньшей мере пятнадцати представителей аристократиче- ской фамилии Гавра.

Статья посвящена традиционному вьетнамскому однострунному музыкальному инструменту данбау. В ней рассматриваются его конструктивные особенности и техника игры на этом инструменте, собраны и структурированы достоверные сведения об истории данбау, определено его место в системе вьетнамских музыкальных инструментов в старом и современном Вьетнаме, а также анализируется то, как данбау выполняет функцию этнического маркера для вьетнамских диаспор на примере сообщества цзин, т. е. этнических вьетнамцев, проживающих в Китае в приграничных с Вьетнамом районах. Раздел, посвящённый технике игры, подготовлен на основе опыта автора, который обучался игре на вьетнамском монохорде во время стажировки в Ханое в 2007 г. В статье используются как первичные, так и вторичные источники материала по теме, включая рукопись Ле Куи Дона «Краткие записи рассказов об увиденном и услышанном» 1777 г. на ханване

Исследование посвящено вопросам становления и развития новых педагогических программ в 1970–1980-е гг. в одной из ведущих архитектурных школ второй половины XX в. — лон- донской Архитектурной ассоциации. Зодчие, получившие в это время образование в Ассоциации, являются крупнейшими теоретиками и практиками современной архитектуры. Здесь учились Рем Колхас, Ричард Роджерс, Заха Хадид, Дэвид Чипперфилд, Стивен Холл. В разработке учебных курсов в разное время принимали участие Питер Смитсон, Седрик Прайс, Даниель Либескинд, Леон Крир, Бернар Чуми, Николас Гримшоу.

В статье анализируется деятельность в Архитектурной ассоциации Питера Кука — одного из лиде- ров движения «Аркигрэм». Рассматриваются аспекты, которым уделяли внимание Кук и его коллеги в работе над градостроительными проектами, в том числе бумажные утопии, тема номадического города, перепрограммироваие городской среды, актуализация средневековых моделей городского развития. В основе исследования — материалы архивов лондонской Архитектурной ассоциации.

Церковь Сошествия Святого Духа на Апостолов в Троице-Сергиевой лавре считается первым из дошедших до нас образцов, где в одном объеме соединены сам храм и колокольня. Однако давно отмечена та странность, что для звона «в языки» к рабочему месту звонаря не предусмотрена лестница, а раскачиванию колоколов с земли с помощью рычагов-очепов мешают габариты четверика.

В данной статье предлагается гипотеза, что совмещение двух самостоятельных типов сакральных сооружений не было главной целью создателей этого памятника. Используя метод иконографического анализа, автор приходит к выводу, что заменяя в 1476 – 1477 годах каменным деревянный храм, в котором три года, пока строился существующий ныне Троицкий собор, находились мощи Преподобного Сергия Радонежского, зодчие и их заказчики обратились к образу того сооружения, где сохраняется ложе, на котором покоилось тело Спасителя, то есть к Кувуклии Храма Гроба Господня в Иерусалиме.

В этом случае покоящийся на шести опорах барабан можно трактовать как изображение описанной еще в XII веке игуменом Даниилом шестиколонной сени («теремца») над Гробом Господним, установленной над отверстием, через которое в Великую субботу снисходит Святой Огонь, а западный компартимент, выделенный цветом керамического, состоящего из балясин, пояса (в остальных частях покрытого белым ангобом) может быть условным воспроизведением придела Ангела.

Иными словами, оказавшись перед задачей сохранять сакральную память того места, где когда-то лежали мощи Преподобного, создатели церкви обратились к главному иконографическому прототипу – иерусалимской святыне, символически воспроизведя те композиционные и декоративные особенности, что сохранялись до кардинальной реконструкции комплекса в 1555 году.

При этом могут получить объяснение и некоторые другие особенности в декоративном оформлении памятника, не характерные в целом для русской архитектуры той эпохи. Так, балясины декоративного пояса (по существу изображения перил), появившегося на фасаде взамен привычного аркатурно-колончатого, можно трактовать как воспроизведение венчающей балюстрады прототипа, убранной, кстати, после францисканской перестройки середины XVI века, но стараниями архитектора Комниноса появившейся вновь после пожара 1808 года. Необычные же «провисающие» украшения апсид могут оказаться изображением легких каркасных конструкций, сооружавшихся над Приделом коптов.

Вместе с тем археологические исследования подтверждают, что колокола над Духовской церковью в принципе были. Этот факт также не противоречит излагаемой здесь концепции, так как, согласно историческим документам, звуки из раструбов колоколов воспринимались как символы трубного гласа, как бы «прокладывающего путь» в Иной Мир, то есть в сознании людей той эпохи были в первую очередь связаны с «гробничной тематикой».

Данная гипотеза, если она подтвердится, поставит исследователей русской допетровской архитектуры перед методологической проблемой иного порядка. Некоторые из ставших привычными подходов, заимствованных у западных коллег, могут оказаться недостаточными при попытках расшифровать образы некоторых произведений отечественного зодчества. Привычка выяснять «генеалогию» памятника, более оправданная на Западе, где архитектура чаще всего развивалась эволюционно, редко порывая с описанной еще Витрувием логикой построения ордерных систем, не всегда применима в России, где какие-то типологии могли появиться буквально с нуля, точнее, как результат прямого обращения к сакральным прототипам Священной истории и Святой Земли.

В статье рассматриваются развитие костюма 1920–1930-х годов и его роль в формировании нового производственного искусства. В начале ХХ века мир претерпевал не только колоссальные изменения, но и потерю самоидентификации — как на личностном уровне, так и на общественном. Русский авангард начала ХХ века стал прообразом не только нового искусства, но и претендовал на создание единой системы ценностей. Художники обратили своё внимание на одежду как на новую форму языка, имеющую большое распространение. Наряду с этим ставилась задача найти функциональное применение своему творчеству. Переконструирование роли одежды в жизни человека являлось частью концепции «жизнестроительства» начала ХХ века. Реализация этой идеи виделась в создании универсальной формулы не только для творчества, но и для жизни. Утопическая идея об унификации одежды легла в основу создания антисословной и функциональной «прозодежды». Проект создания универсального костюма для массового производства является ярким примером практического воплощения нового производственного искусства. Поиск новой формы костюма как нового культурного кода казался крайне привлекательной идеей — как с идеологической, так и с художественной точки зрения. Новая концепция универсальной одежды для труда и спорта транслировала идею создания человека нового мира — строителя новой жизни. Вместе с тем, отрицая моду как гендерно ориентированный вид искусства, конструктивисты старались использовать лаконичные формы, избегая декорирования и нарочитого украшательства. Создание новаторского костюма для массового производства также затрагивает тему появления нового канона образа женщины, что меняло не только представление об эстетическом идеале, но и её роль в жизни общества. В то же время работали лаборатории, синтезирующие в своём творчестве уже существующие в мире западной моды тенденции и вызовы нового времени. Попытка объединения западных модных течений, национальных традиций и массового производства прослеживается как в практиках художников-конструктивистов, так и в работах художниц, которые сотрудничали с Ателье мод. Новые интерпретации народных традиций как часть поиска самоидентичности повлияли на включение ряда орнаментальных приёмов в художественные практики начала XX века. На примере творчества В. Степановой, Л. Поповой и дизайна Н. Ламановой произведено сравнение разных подходов к формированию нового костюма. В статье проанализировано, как трансформация подхода к дизайну одежды становится индикатором социокультурных, политических и мировоззренческих перемен.

 Уникальное академическое издание духовной поэзии японского средневековья подготовлено одним из ведущих российских востоковедов профессором НИУ ВШЭ Александром Долиным. Впервые в истории мирового японоведения на примере творчества крупнейших поэтов прослеживается эволюция религиозных воззрений различных буддийских школ, отразившаяся во всем многообразии жанрово-стилистических особенностей стиха. Обширная  историческая панорама, включающая шедевры пейзажной и медитативной лирики, воссоздает эстетическое мироощущение поэтов и мыслителей разных эпох на протяжении восьми столетий. Шедевры Сайгё, Дзякурэна, Тэйка, Иккю и других бессмертных японского поэтического пантеона соседствуют в книге с творчеством рядовых монахов и горных отшельников. Наряду с наиболее распространенным классическим жанром танка в книге широко представлена поэзия канси, служившая на протяжении веков основным инструментом философского дискурса, а также поэзия имбун из  создававшегося монахами-сказителями героического  самурайского эпоса. Книга снабжена фундаментальным научным аппаратом. Предназначена для специалистов-востоковедов и для широкого круга читателей, интересующихся культурой Востока.

Позднесоветское цирковое искусство и киномузыка являются актуальнейшими наследниками неизжитых социальных смыслов, которые до сих пор присутствуют в нашей культурной жизни, и пока с этим никто расставаться не собирается. Музыка Эдуарда Артемьева звучит в сетевых продуктовых магазинах. Произведения Алексея Рыбникова, Микаэла Таривердиева, Исаака Шварца звучат в метро. И, хотим мы этого или нет, мы вынуждены переваривать эти смыслы, возвращаться к ним, употреблять их, размышлять над ними. Поэтому изучение позднесоветской культурной политики — это очень актуальная сфера. 

.

Препринт посвящен украинским архитектурным формам в русской архитектуре XVIII века. В нем рассматриваются механизмы использования этих элементов в контексте интенсивного культурного обмена между Россией и Украиной. В результате обнаруживается принципиальное различие между двумя грурпами сооружений. В первой украинские формы используются намеренно, для создания специального иконографического подобия. Во второй украинизмы пристуствуют лишь как элемнты архитектурной моды, не "отсылая" к соответсвующим украинским зданиям-образцам. Проведенный анализ имеет важное значения для понимания механизмов заимствования и смыслопорождения в русской архитектуре XVIII в. 

Экспортная китайская живопись, занимавшая мало значимый, с точки зрения художественной ценности, сегмент на европейском рынке XVIII-XIX вв., в отличие других видов декоративно-прикладного искусства, до недавнего времени не являлась предметом внимательного изучения ученых. В фондах Российской национальной библиотеки имеется собрание китайских рисунков, изучение которых поможет заполнить лакуны в исследовании многочисленных видов китайского экспортного искусства и художественных ремесел XVIII-XIX вв.

Видеозапись + полный текст лекции Какие мифические комплексы лежат в основе представлений об античной архитектуре? Как в зданиях и кораблях проявляется изоморфность человеческому телу? Для чего в римские храмы и гробницы встраивали «глаза»? Почему Витрувий требует от архитектора знания мифологии?

Об истоках карикатуры и различных формах подражания в искусстве.

The paper examines social features and cultural profile of the audience of Manifesta 10, first global scaled art-event ever hold in St. Petersburg and Russia as well. Based on the empirical study of 400 formalized interviews with biennale visitors (July-September 2014), this paper compares the audience of Manifesta 10 with visitors of European art-events, firstly previous edition of Manifesta. Despite the democratization of the field of contemporary art (including the elimination of the financial barrier to access to the exhibition), the research shows that the majority of visitors are people with higher education and income slightly exceeding national average. The significant differences were found also: Russian audience is biased towards younger visitors (more than 70% is younger than 35) and gender misbalanced. The study also shows the differences between the patterns of art-tourism in Russia and Europe:  European event attracts larger flows from neighboring regions, in Russia there is a long tail: small groups from many distant locations.   

В тексте в обзорно-аналитическом ключе представлены дискуссии, ведущиеся в теоретических работах последних трех-пяти лет по поводу происходящих с кинематографом изменений и связи этих изменений с задачами и статусом самой науки о кино, ее методологическими возможностями и ограничениями. В качестве центрального ядра дискуссий выделена проблема меняющегося объекта cinema studies. С помощью наиболее адекватного в каждом случае методологического инструментария в тексте анализируются четыре ключевых, с точки зрения автора, фактора трансформации кино на протяжении последних полутора десятилетий. Это переход кино с аналогового способа передачи изображения на цифровой; диверсификация способов распространения и просмотра фильмов, а также появление новых стратегий зрительского восприятия; кризис нарратива, вызванный развитием новых технологий; и уменьшение влиятельности модели европейского Арт-синема.