Искусствоведение

Исследование посвящено широкому спектру проблем культуры, искусства, архитектуры, кино, дизайна и политической репрезентации модернизма, постмодернизма и метамодернизма, рассматриваемых в качестве актуальных реалий современности. Мозаика и столкновение этих «аттракционов» становится пространством анализа и моделирования новой культурной ситуации XXI века.

Послевоенные десятилетия стали периодом "посольского бума" в архитектуре. По воспоминаниями советских архитекторов, процесс проектирования посольств отличался от их опыта работы над другими объектами. Архитектоу предоставлялась относительная свобода в плане технологий, материалов и художественных решений, поэтому здесь, казалось бы, как нигде, он имел возможность создать произведение оригинальное и запоминающееся. Но эта свобода была сопряжена с дилеммой, характерной для такого рода сооружений: должно ли здание взаимодействовать с реальным пространственным контекстом города и культурным контекстом принимающей страны в целом и вопрощадть этот контакт в архитектурных формах или, подобно зеркалу, отражать архитектурную реальность собственной страны? Как дипломатично ответить на этот вопрос - каждый архитекторо выбирал сам.

Это первая современная иллюстрированная книга о Главном здании МГУ. Автор провел масштабную кампанию, в ходе которой ему удалось собрать огромное количество архивных материалов, схем и рассказов жителей города. Именно в этом здании появились первые стеновые панели, кондиционеры и скоростные лифты. Чудеса инженерной мысли воплотились в реальность тогда, когда у большинства москвичей даже не было горячей воды! В книге описана впечатляющая история строительства высотки, ее архитектурные особенности и устройство, собрано множество фотографий фасада и интерьеров. Также не забыты отдельные выдающиеся личности, благодаря самоотверженному труду которых главное здание МГУ стало одним из символов нашей столицы.

В академической антологии предлагается широкий спектр жанр и форм классического японского стиха, значительно обогащающий познания читателя в данной области. Если отечественные переводчики ХХ в. ранее ограничивались в основном классической лирикой вакаи хайкус добавлением текстов поэтических драм, то в антологии А. Долина широко представлены народные песни, миниатюры в жанре «малых рэнга», сложенные коллективом авторов «сцепленные строфы», и, наконец, канси- чрезвычайно распространенный в Средние века вид поэтического творчества, подразумевающий созданные японскими стихотворцами стихи на китайском.
Структура книги позволяет проследить эволюцию жанров и форм в творчестве многих поколений блестящих мастеров. Переводы, неизменно сохраняющие близость к оригиналу, выполнены на высоком художественном уровне, с соблюдением принципа унификации поэтической твердой формы.
Вводная статья, комментарий и прочие атрибуты научного аппарата дают возможность использовать антологию не только как отличный образец художественной литературы, но и как полноценное учебное пособие для курса Японская литература, а также для онлайн-курса ВШЭ Александр Долин "Японская поэтическая традиция".
Аффилиация ВШЭ; рекомендована к печати Ученым советом факультета МЭиМП НИУ ВШЭ

Книга посвящена основным механизмам сложения иконографических схем в романском и раннеготическом искусстве Западной Европы и их раннехристианским истокам на примере иконографии Сотворения мира


«Мерцание зарниц» - уникальное собрание средневековой духовной поэзии Японии, включающее сочинения приближенных к императорскому двору иерархов буддийской церкви, настоятелей знаменитых храмов, рядовых членов монашеской братии, послушников монастырей и горных отшельников, коротавших год за годом в удаленном скиту. Здесь можно найти шедевры пейзажной и медитативной лирики, стихотворные проповеди и парадоксальные максимы дзэнских патриархов, предсмертные откровения и наставления на все случаи жизни. Ключевые категории японской эстетики – моно-но аварэ, ваби, саби,мусин, югэн– оживают в поэтических образах антологии, приоткрывая завесу загадочности, окружающую духовные практики Восточной Азии.
Издание снабжено вступительной статьей и обширным научным аппаратом.
Книга служит учебным пособием для онлайн-курса ВШЭ Александр Долин "Японская поэтическая традиция"

Цель проекта – серии «Музеи – библиотеки – архивы в информационном обеспечении исторической науки» – заключается в описании поставленной проблемы в преломлении основных хранилищ исторических источников, выступающих в ипостаси музейных предметов, изданий, архивных документов. В сборнике «Роль вещественных источников в информационном обеспечении исторической науки» проблема рассматривается в преломлении данного вида исторических источников как носителей информации. Проведен сравнительный анализ хранимого музеями – библиотеками – архивами: центры сохранения и изучения вещественных источников как базовый элемент информационной инфраструктуры исторической науки; вещественные источники и их комплексы как информационный ресурс исторической науки; технологии извлечения информации из вещественных источников; репрезентация информационного потенциала вещественных источников и их комплексов; вещественные источники и коммуникация хранителей, исследователей, пользователей. Авторы сборника – известные и молодые ученые, сотрудники научных институтов и вузовской науки из 17 городов России. Сборник имеет международную составляющую (Франция, Германия, Республика Молдова). Адресован историкам, археологам и этнологам, музее-, библиотеко- и архивоведам, а также тем, кого интересуют междисциплинарные исследования на стыке исторической науки с гуманитарными и иными науками, науковедением, информатикой.

Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.Пятнадцатый заключительный выпуск альманаха посвящен двум, связанным друг с другом темам. В первом его разделе «Про уродов и людей» речь идет о физи- ческой инаковости, в действительности присущей некоторым персонажам прошло- го или же лишь воображаемой, т.е. осмысляемой как ущербность нравственная и существующей в представлении того или иного автора, для которого «Другой» не только является страшным, но и визуализируется подобным образом. Статьи вто- рого раздела «(Не)осознанная ошибка» повествуют о недоразумениях, с которыми историк сталкивается в своей работе буквально на каждом шагу. Сюда относятся и историографические мифы, и неправильно понятые фразы и даже отдельные слова источника, и нелепые, с точки зрения «каноничности», изображения. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что исследования первого и второго разделов номера имеют много общего. Ошибка при прочтении ведет порой к возникновению устойчивого иконографического образа (причем сугубо негативного), и наоборот – определенные черты внешности «считываются» автором, а затем «вписываются» им в текст источника. Третий раздел выпуска «Молодо – зелено?» не связан тематически с первыми двумя, однако его ценность заключается в ином. Завершая издание «Казуса», его редколлегия решила дать слово тем, кто, возможно, придет на смену нынешнему поколению исследователей – вчерашним и сегодняшним студентам, разделяющим интерес к микроистории. О ней речь пойдет и в последнем, теоретическом разде- ле, авторы которого предлагают «вернуться по следам» российской микроистории, вспомнить некоторые ключевые моменты ее формирования, во многом связанные с альманахом «Казус», а также наметить возможные пути ее развития. Для историков, культурологов, литературоведов и широкого круга читателей.

Собрание японской классической поэзии конца XIX- первой половиныXXв. знакомит читателя с шедеврами жанров танка, хайку, синтайси, киндайси и гэндвйси. На страницах антологии с традиционными пятистишиями и трехстишиями соседствуют великолепные образцы поэзии новых форм, позволяющие оценить талант их авторов в контексте мировой литературы. В книгу вошли избранные произведения крупнейших мастеров стиха японского Серебряного века: Масаока Сики и Ёсано Акико, Такахама Кёси и Танэда Сантока, Симадзаки Тосона и Такамура Котаро, Китахара Хакусю и Миядзава Кэндзи, Хагивара Сакутаро и Накахара Тюя.
Три вступительные статьи по разделам и обширный научный аппарат позволяет использовать антологию как учебное пособие в курсе японской литературы Нового времени и в онлайн-курсе ВШЭ "Японская поэтическая традиция".
Имеется аффилиация ВШЭ: рекомендована к печати Ученым советом факультета МЭиМП НИУ ВШЭ

Авторы книги предлагают культурологические осмысление феномена пандемии и его предыстории, образов катастроф и эпидемий в кино, виртуализации духовной деятельности, роли экранных медиа в условиях изоляции. Подробно рассматриваются формы присутствия популярной и классической музыки в медиа периода канантина. Адресовано культурологам, искусствоведам, практикам массмедиа

Эта книга, с одной стороны, нефилософская, с другой — исключительно философская. Ее можно рассматривать как исследовательскую работу, но в определенных концептуальных рамках. Автор попытался понять вселенную Тарантино так, как понимает ее режиссер, и обращался к жанровому своеобразию тарантиновских фильмов, чтобы доказать его уникальность. Творчество Тарантино автор разделил на три периода, каждому из которых посвящена отдельная часть книги: первый период — условно криминальное кино, Pulp Fiction; второй период — вторжение режиссера на территорию грайндхауса; третий — утверждение режиссера на территории грайндхауса. Предпоследний период творчества Тарантино отмечен «историческим поворотом», обусловленным желанием режиссера снять nazisploitation и подорвать конвенции спагетти-вестерна. С «Однажды в… Голливуде» начинается новый этап творческого пути режиссера. Этому фильму в тексте уделяется особое внимание. Кроме того, в книге детально разбирается то, как был принят каждый фильм Тарантино в медиа.

Выпускник Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина, скульптор Ян Янович Нейман (1946–2017) известен, прежде всего, своими монументальными композициями. Среди них - памятник маршалу Г. К. Жукову, памятник И. С. Тургеневу. Каталог, подготовленный к выставке, раскрывает иные творческие грани художника, знакомит с графическим наследием автора и его камерными скульптурными работами. В текстах впервые рассматриваются вопросы творческой биографии мастера в его целостности, равно как и эволюции его стилистики.

Книга посвящена ленинградскому архитектору Николаю Александровичу Митуричу (1891– 1973), чье творчество до сих пор оставалось практически неизученным в отечественной историографии. Однако его долгая и невероятно насыщенная творческая карьера будет открытием для всех, кто интересуется отечественным искусством первой половины ХХ века. Митурич оказался участником важнейших событий истории ленинградской архитектурной школы в период первых послереволюционных десятилетий. Его наследие разнообразно: от парковых киосков и спортивных павильонов до Дворцов культуры и театральных зданий. В издании собраны уникальные материалы личного архива архитектора. Впервые публикуется более 100 документов: фотографии, архитектурные проекты, эскизы мебели, театральная сценография, а также дневник и рисунки, созданные в ходе поездки на фронт во время Первой мировой войны.

В настоящем исследовании рассматривается история видеоарта как особой формы экранного искусства, последовательно нарушающей правила и традиции, выработанные в кинематографе и на телевидении. Александра Першеева показывает, как с помощью монтажа оказывается возможно сталкивать между собой только образы, но и целые дискурсивные поля, как на стыке кадров возникают смыслы, а при совмещении экранов — выстраиваются миры. Каждая из глав книги посвящена одному из типов монтажа, рассказывается о его возникновении и функционировании в экранной культуре, а затем об экспериментах художников, меняющих ставшие привычными способы «монтажного мышления». Отдельное внимание автор уделяет роли залов галереи, которые, в отличие от кинотеатра, открывают эстетические возможности «пространственного монтажа», а также роли зрителя, который в поле видеоарта становится соавтором художника. В работе упоминается и анализируется более 250 экспериментальных фильмов и видео, которые могут быть интересны как специалистам, так и широкому кругу любителей современного искусства.

Книга посвящена анализу творчества Яна Вермеера в контексте развития Делфтской школы и, шире, искусства Барокко. В фокусе внимания автора находится стиль Вермеера, который, с одной стороны, хорошо вписывается в принятые в Голландии традиции жанровой живописи, а с другой стороны, обладает неповторимыми чертами, выводящими жанровую картину на уровень символического обобщения. Первые 9 глав книги представляют собой планомерный рассказ о разных аспектах искусства Вермеера, а в 10-й главе представлено размышление о том, как принципы живописи "делфтского сфинкса" резонируют с современным искусством.
В статье рассмотрен процесс восприятия оптических и проекционных технологий Запада в Японии XVIII–XX вв. Эти заимствования обеспечили развитие кинематографа, телевидения, других современных медиа. Кинематограф был завезён в Японию в конце XIX в. и быстро приспособлен к культурным особенностям страны, однако несмотря на существенное влияние традиционного японского театра, литературы и живописи, кино в Японии во многом продолжает ассоциироваться с культурно-эстетическим влиянием Запада. Встрече японцев с киноаппаратом предшествовало их знакомство с телескопом, фотоаппаратом, микроскопом, камерой-обскурой, волшебным фонарём, другими западными изобретениями. Распространение этих приборов способствовало установлению в Японии ассоциативной связи между странами Запада и процессами механизации оптики, усовершенствованием методов видения, что в свою очередь повлияло на специфику восприятия кинематографа. Волшебный фонарь (laterna magica), получивший широкое распространение в Европе XVIII–XIX вв. и положивший основу для развития большинства современных проекционных аппаратов, был завезён в Японию дважды: во второй половине XVIII в. (через Нагасаки) и после реставрации Мэйдзи (1868), когда был принят курс на форсированную вестернизацию страны. Волшебный фонарь эпохи Эдо, получивший название уцуси-э, воспринимался исключительно как массовое зрелище, элемент низовой, городской культуры развлечения, в то время как мэйдзийский волшебный фонарь гэнто: активно использовался властями в образовательных и пропагандистских целях. Кинематограф в Японии унаследовал обе традиции волшебного фонаря, а также их терминологию. Иероглиф ся (уцусу), используемый для обозначений эдоского волшебного фонаря уцуси-э, мы находим в термине «движущиеся картинки» (кацудо: сясин), используемом в Японии 1900-х – 1910-х гг. для обозначения кинематографа. Пришедшее ему на смену на рубеже 1910-х – 1920-х гг. слово эйга тоже было заимствовано из терминологии волшебного фонаря, только уже мэйдзийского – словом эйга именовались в эпоху Мэйдзи стеклянные слайды, используемые во время лекционно-просветительских представлений фонаря гэнто:. В статье прослеживаются основные вехи развития волшебного фонаря в Японии, анализируется влияние его терминологии на формирование социального статуса кино в Японии, указываются дальнейшие перспективы изучения японских визуальных медиа в контексте их взаимодействия с «западной» культурой видения.
Искусство репрессированных – относительно новое и мало изученное понятие в научном дискурсе, содержательно отсылающее к истории России XX века. В статье предпринята попытка проанализировать с помощью формально-стилистического и семиотического методов творчество пермского художника, скульптора, правозащитника Рудольфа Веденеева (1939–2018). Художник, осужденный по ст. 190 п. 1 УК РСФСР, отбывал наказание в исправительно-трудовом лагере в течение трех лет. Оказавшись на свободе, художник посвятил значительную часть своего творчества рефлексии о периоде политических репрессий, переломном этапе своей жизни, отражению внутреннего состояния человека в условиях несвободы.
Статья посвящена анализу функционирования метамодернизма в поле современного изобразительного искусства России. Исследователи метамодернизма говорят о возрождении историчности, глубины и аффекта, которые были утрачены с эпохой постмодернизма. Метамодернизм характеризуют осцилляция, метаксис, новая искренность, неоромантическая чувственность, реконструкция и др. В данной работе автор предпринимает попытку проанализировать маркеры метамодернизма и их функционирование в изобразительном искусстве на примере творчества художника Виталия Пушницкого (Санкт-Петербург). Материалом для исследования послужили исследовательское интервью с художником Виталием Пушницким, а также семиотический и формально-стилистический анализ его произведений (2015-2020 гг.). Автор приходит к выводу о том, что через такие маркеры метамодернизма, как осцилляция, реконструкция и обращение к новой искренности, Виталий Пушницкий стремится показать ту реальность, в которой находится художник на стадии поиска новых художественных средств выразительности. Вместе с этим, художник через определенные композиционные и цветовые особенности отдает дань уважения таким художникам, как П.-О. Ренуар, К. Моне, Л. да Винчи, Ф. Бэкон, а также японскому поэту И. Косуги. Делается вывод, что метамодернизм – это новый хронотипологический этап, который пришел на смену постмодернизму. Художники-метамодернисты отражают индивидуальное или коллективное эмоциональное состояние и переживания в перспективе метамодернистской «структуры чувства». Если постмодернизм отличался искусственностью, поверхностностью и отсутствием глубины, то метамодернизм стремиться наполнить искусство утраченными смыслами, глубинностью и переживанием реальности.
Академическая библиография сирологических и арабо-христианских исследований, вышедших в 2020 г.
Данная статья рассматривает функционирование эмблематики и эмблематического дискурса в рамках произведения «Анатомия Меланхолии» Роберта Бёртона. Статья предлагает расширительное рассмотрение эмблематики как организующего структуру и нарратив текста дискурса, который обозначен эмблематическим фронтисписом книги. В статье анализируется проблематика комплексной структуры книги в её непосредственной связи с жанровой неопределённостью текста как научного анатомического трактата, энциклопедии, книги общих мест, эпидейктического текста и других. В качестве структурной подоплёки всей книги выявляется дуализм единичного и универсального и на основе этого в работе делается вывод об эмблематической и диалектической интенции «Анатомии Меланхолии». Работа далее анализирует эмблематический фронтиспис, обнаруживающий ряд последовательно обсуждаемых эмблематических структур и намёков, на основе которых делается вывод о том, что своими визуальными и словесными средствами фронтиспис эмблематически подчёркивает антитезу «двойственности» и «единства», лежащую в основе нескольких уровней книги (автор-читатель, Демокрит Старший и Демокрит Младший, человек до грехопадения и человек меланхолический и другие). Анализ далее показывает лежащую в основе авторского метода преемственность «Анатомии Меланхолии» традиции центонов и florilegia. В результате рассмотрения эмблематического дискурса в тексте утверждается, что инструментарий дискурсивной эмблемы помогает Бёртону утвердить статус не просто анатома, но художественного мастера (artifex), что является его методом избежать Меланхолии самому и помочь избавиться от неё читателю. В статье делается вывод о том, что эмблематический фронтиспис задаёт произведению диалектику «двойственности» и «единства» и решает её, демонстрируя механизм прочтения книги через призму сочленения слова и образа, т.е. как книгу эмблем: именно это, по мысли Бёртона, должно предложить как ему, так и читателю средство избавления от меланхолии.
В статье обсуждается вопрос об обстоятельствах поездки в 1408 г. по приказу великого князя Василия Дмитриевича знаменитых иконописцев Андрея Рублева и Даниила Черного во Владимир на Клязьме с целью «поновления» росписей Успенского собора. В результате работы московских мастеров отечественное искусство обрело один из самых знаменитых фресковых ансамблей русского средневековья. В историографии принято объяснять приезд «иконников» во Владимир постоянной заботой великокняжеской власти о «владимирском наследии», культурном и политическом. В статье высказывается предположение о том, что возможным поводом для начала работ стала подготовка Владимира и других городов на бывших землях Великого княжества Владимирского к передаче их в управление литовскому князю Свидригайло Ольгердовичу. Летом 1408 г. Свидригайло выехал на Русь в сопровождении брянского епископа, литовских православных князей, бояр и военной дружины. Пожалование нового «слуги» великого князя Василия Дмитриевича Владимиром, древней столицей великого княжения, было совершенно беспрецедентным явлением. Среди владений, пожалованых на территории Руси другим литовским князьям, переходившим в XIV–XV веках на службу Москве, Владимир на Клязьме никогда не фигурировал. Синхронное «выезду» Свидригайло Ольгердовича командирование в город для работ по росписи кафедрального храма московских иконописцев вряд ли было случайностью. В конце этого же года Свидригайло Ольгердович покинул место новой «службы», в связи с чем фресковые работы были приостановлены и в дальнейшем не возобновлялись.
Исследователей Спасо-Преображенского собора Переславля-Залесского всегда занимал вопрос аутентичности форм здания. За исключением небольших изменений, внесенных позднейшими перестройками и ремонтами, облик фасадов храма признавался почти идеально сохранившимся. Открытые при реставрационной расчистке 2015 г. граффити на высоко поднятых блоках, хаотично расположенные блоки с сетчатым декором и стесанными тягами или полуколонками, блоки с фрагментами фресок и фрагмент резного профиля в забутовке поставили этот вопрос заново. Исследования памятника с реставрационных лесов и с помощью фотореалистичной 3D-модели позволили авторам выявить следы мощного пожара на поверхности блоков, систему гнезд от пальцев строительных лесов и строительно-технические особенности кладки (швы, захватки, выравнивающие ряды). В комплексе эти следы свидетельствуют в пользу гомогенности фасадов. Выявленные элементы декора, не соответствующие известному об- лику памятника, по мнению авторов, являются следами невоплощенного замысла. Вынужден- ный отказ от него произошел на ранней стадии строительства, придав собору известный стилистический лаконизм.
Статья посвящена проблеме смысло- и формообразованию городской бренд-идентификации через переосмысление языка шаблонов (коммуникативных паттернов) городского пространства К. Александера в рамках брендинга территорий. В качестве примера такого подхода анализируется брендинг города Юрьевец, выполненный студентами Школы дизайна РАНХиГС.