Книга
Городские сообщества Западной Европы в Средние века
В книге рассматривается ряд проблем, связанных с появлением, становлением и функционированием сообществ в городской среде Европы в Средние века и раннее Новое время. Отправной точкой для исследовательских гипотез в первой части книги стала ревизия основных социологических понятий, используемых в историографических традициях европейских стран для описания социальных структур прошлого. Намечена модель предметной области с опорой на собственные эмпирические изыскания авторов и данные предшествующих исследований, свидетельствующие об удивительном разнообразии самоорганизующихся и саморегулирующихся сообществ Средневековья и раннего Нового времени.
Вторая часть монографии объединяет исследования, посвященные различным примерам средневековых городских общностей. Предпринята попытка описать возникновение, становление и развитие общих и частных типов социальных структур в городе.
В третьей части сделана попытка выйти за рамки отдельных сообществ, обратив внимание на сферу их взаимодействия, тот контекст, в котором происходило это взаимодействие. Также ставится вопрос об осознании специфики самоорганизующихся городских сообществ в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени, о путях их встраивания в более крупные политические структуры.
В этой главе автор обращается к сочинениям хорошо известных ему парижских адвокатов второй половины XVI - начала XVII в. (Этьена Паскье, Рауля Спифама, Антуана Луазеля), чтобы посмотреть, как существовали саморегулирующиеся сообщества (корпорация адвокатов, университетская корпорация, ремесленные конфрерии и др.) в условиях укреплявшегося абсолютизма, какое место отводилось таким сообществам в новой системе, что думали об этих сообществах и о своем месте в их структупах их члены.
В этой главе особое внимание уделено конкретному механизму возникновения первых университетских сообществ. Они интересны тем, что, во-первых, демонстрировали едва ли не полный набор всех качеств, приписываемых саморегулирующимся городским общностям: выработка и внешняя легитимация устава, обладание привилегиями, промессивная клятва при вступлении в сообщество, регулирование совместных трапез, поминальных практик, формы одежды, наличие святых патронов, монополия на определенную профессиональную деятельность и т.д. Во-вторых, участниками этого процесса были первоклассные интеллектуалы, способные отрефлексировать происходившее, задав стандарты описания, которые оказались релевантны и для других средневековых университетских сообществ (Парижского, Болонского, Оксфордского). Этот процесс неплохо исследован в историографии, однако новым является соотнесение его с исторической топографией города.
Первые документальные свидетельства о существовании Парижского, Болонского и Оксфордского университетов связаны с казусами, возникавшими из-за желания или отказа принести клятву на верность нарождавшейся корпорации. В первом парижском университетском уставе 1215 г. содержались регламенты проведения ритуальных трапез магистров. Не всегда, но достаточно часто в уставах сообществ (в особенности это относится к конфрериям) оговаривались взаимные обязательства по организации поминальных служб.
В условиях относительного «вакуума власти» поиск новых форм организации сначала шел очень медленно, но взаимное информационное обогащение ускоряло этот процесс. В еще большей мере убыстрению способствовало усвоение новых или заново интерпретированных правовых норм и лексических клише, предоставляемых юристами в ходе рецепции римского права. Эту мысль легко проследить на примере возникновения Парижского университета на рубеже XII и XIII вв.
Задаваясь вопросом "был ли западноевропейский город уникальным феноменом западноевропейского же Средневековья?" и опираясь на основные историографические концепции, авторы с некоторой осторожностью призывают относиться к применению жестких социо-юридических критериев к определению городских сообществ. Последовательное применение таких критериев (например, критерия добровольности, равенства и обязательного принесения взаимной присяги) вынуждает отказаться от рассмотрения множества сообществ, этими качествами не обладавших в полной мере, но демонстрировавших и способность саморегулирования и высокую степень автономии (например, приходы, контрады, территориальные общины, консортерии и т.д.).
Принципиальным выводом монографии является отказ от использования привычной типологии сообществ: и отсутствие документальных свидетельств, и их наличие может иметь конституирующее значение для самоорганизующихся сообществ, а за терминологическим многообразием документов может скрываться многообразие функциональное. Авторы с некоторой осторожностью относятся и к применению жестких социо-юридических критериев к определению сообществ. Последовательное применение таких критериев (например, критериев добровольности, равенства и обязательного принесения взаимной присяги) вынуждает исследователей отказываться от рассмотрения множества сообществ, этими качествами не обладавших в полной мере, но демонстрировавших и способность саморегулирования и высокую степень автономии (например, приходы, контрады, территориальные общины, консортерии и т.д.).
Показано, что социологи и историки, объективируя корпорации, гильдии и братства как «тотальный социальный факт», недооценивают всей сложности и неоднозначности процесса возникновения и эволюции сообществ, в частности, городских сообществ. Отказ от «реификации» исследовательской категории «сообщество» (корпорация, гильдия, братство и т.д.) диктует необходимость некоторых исследовательских допущений: 1. Сообщество доступно для наблюдения исследователя не само по себе, а только если оно проявляет активность, оставившую свидетельства в источниках. 2. Чаще всего сообщества складываются постепенно, основные их характеристики (особый статус, привилегии, название, четкая локализация, формализация процедуры приема и исключения и организационной структуры) находятся в постоянной динамике. 3. Свидетельства о существовании сообществ обычно связаны с фиксацией и отстаиванием границ (социальных и территориальных). 4. Принадлежность к общности не была синонимична понятию идентичности. Человек обычно, особенно в городах, был связан одновременно с несколькими подобными объединениями. 5. Историки в основном изучают успешные сообщества периода их появления и стабильного существования. Однако, как показывают наши исследования, не менее интересно изучать не столь удачливые сообщества, быстро распавшиеся, не сумевшие достичь своих целей.
Эта глава посвящена рассмотрению роли контрады как городского сообщества, как структуры средневекового итальянского города. Изучение контрады позволяет ближе подойти к моменту спонтанного возникновения подобных сообществ и проследить их развитие вплоть до наших дней. На примере трёх городов: Венеции, Феррары и Сиены автор рассматривает возникновение контрад и анализирует изменнение их функций от основания городов до современности.
В этой главе автор на примере нотариальных актов Феррары XIV века прослеживает формирование городского права, характерного для Северной Италии в Средние века. Изучение городских сообществ в контексте различного рода конфликтов даёт нам сведения об образовании у горожан осознанной общности, которая стремилась отстаивать свои интересы.
В этой главе рассматриваются такие городские сообщества, как средневековые братства (конфрерии), а также церковные территориальные объединения (приходы, архидьяконаты, диоцезы). Современная западная историография уделяет особое внимание пространственному аспекту функционирования таких объединений, для чего используются многочисленные термины вроде territorialisation (территориализация) или spatialisation (опространствование). Социальное структурирование пространства зачастую служит основой для выработки новой периодизации Средневековья. Например, в период раннего Средневековья главную роль в организации пространства играли личные связи клира и влияние конкретного городского центра, в Каролингскую эпоху предпринимались попытки выстроить упорядоченную систему организации христианского мира. Однако средств для реализации этих идей не доставало. И только с началом Григорианской реформы (конец XI в.) постепенно устанавливалось относительно четкое деление на приходы и диоцезы. По наблюдениям археологов, историков и географов поселенческие структуры эволюционировали сходным образом, сформировав к XII в. достаточно устойчивую систему организации пространства.
В течение «долгого XII века» система школьного образования в Европе и особенно во Франции претерпевает серьезные изменения. Время немногочисленных монашеских интеллектуальных центров, воспитывающих нескольких новициев, сменяется «великим веком соборных школ». Множество разнообразных факторов, включающих и демографический подъем, и урбанизацию, и в особенности централизацию светской и церковной власти, требовавшей теперь хорошо обученных администраторов, привели к росту спроса на образование, и, как следствие, – увеличению числа желающих его получить. Одновременно позиции монастырей в образовании были ослаблены григорианской реформой: стремление к освобождению церкви от светского влияния плохо сочеталась со слишком «мирской», по мнению реформаторов, педагогической деятельностью. Все это привело к расцвету соборных школ, ведь, в отличие от монахов, целью каноников было пастырское служение, а значит, они гораздо сильнее были связаны с мирянами и, главное, с городом.
Тем не менее, школы как отдельные институции в XII в. не существовали даже при соборах. Анализ нормативных источников того времени свидетельствует о том, что соборный каноник, имевший статус magister scholarum, «руководителя занятий», выполнял множество обязанностей, среди которых педагогика была отнюдь не основной. В нарративных же источниках XII в. на первый план выходит не школа, а фигура харизматичного магистра, привлекающего к себе школяров.
Возросшее число магистров и школяров довольно быстро превысило материальные возможности соборов, ведь учеников необходимо было обеспечить жильем и вниманием учителя, а магистров – пребендами. Столкновение интересов желающих преподавать в городах клириков и соборных магистров, обладавших монополией на преподавание в пределах юрисдикции своей церкви, неизбежно вело к конфликту. Его решением стало появление licentia docendi – разрешения на преподавание, выдаваемого магистром соборной «школы». В течение всего XII в. институт licentia docendi формируется внутри школьной системы, пока, наконец, его официально не утверждает папство, впрочем, больше обеспокоенное проблемой «школьной симонии», чем доступности образования.
Главным изменением в школьной системе XII в. становится тот факт, что благодаря появлению licentia docendi соборные магистры утрачивают свою монополию на преподавание. Новая школьная система включает теперь не только монастыри и соборные школы, но и относительно независимых «городских магистров». Речь пока не идет о корпорации, обладающих особыми привилегиями, но она возникнет уже буквально через несколько десятилетий именно в среде «городских магистров». Иначе говоря, именно в XII в. школьная система встает на путь самоорганизации, и licentia docendi становится первым шагом на этом пути.
Межвузовский сборник статей по истории средневекового города
В сборнике представлены статьи по актуальным вопросам, существующим в политической, экономической, социальной и лингвистической сферах современных российских и зарубежных регионов, подготовленные участниками II Международной научно-практической конференции, состоявшейся 5 апреля 2013 г. в Нижнем Новгороде.
С появлением и распространением автомобиля в жизни отдельных социальных групп и общества в целом произошли существенные изменения, которые затрагивают сегодня едва ли не все сферы человеческих отношений. Сформировалась особая система ценностей, норм и правил, влияющих на поведение и самоопределение людей, субъективные ощущения пространства, времени и удовлетворенности жизнью. В книге показано, что автомобильное потребление представляет собой динамичную и неоднородную социальную практику, которая имеет утилитарные и символические характеристики. Обсуждаются ценностно-символические характеристики советской и постсоветской культуры автомобильности. Автор приводит результаты социально-антропологического исследования рынка подержанных машин, музеев ретро-автомобилей и клубов любителей автомобилей-олдтаймеров, применяя подход культурной биографии и останавливаясь на социальном значении городских сообществ.
В очередной главе учебника «Экономическая компаративистика» анализируется феодальное общество как высшая и последняя стадия традиционной экономики. Раскрыты предпосылки, содержание и формы генезиса феодализма, общинный характер феодальных корпораций, сословная структура общества. Исследуется монополия господствующего класса на землю и личность непосредственного производителя, формы и виды феодальной ренты, показано зна- чение и ограниченность цехового строя, особенности развития купеческого и ростовщического капитала в Средние века. Большое внимание уделено характеристике ментальности эпохи феодализма, средневековых представлений о богатстве и труде, христианскому типу культуры.
Методическое пособие «Как создать соседский центр» адресовано широкому кругу инициативных жителей городов и деревень, которые хотят изменить жизнь вместе с локальными сообществами на основе объединения ресурсов и пространства. Также книга будет интересна специалистам некоммерческих организаций, комьюнити-менеджерам, специалистам по развитию территорий и социальным предпринимателям. Основа материалов книги – анализ реализации программы «Города Будущего», поддерживающей развитие общественных соседских пространств с 2016 года в Москве, а затем по всей стране. Книга содержит большое число примеров, историй, иллюстраций и способна вдохновлять читателя на создание собственных точек притяжения в родном городе или деревне.
В этой главе автор обращается к сочинениям хорошо известных ему парижских адвокатов второй половины XVI - начала XVII в. (Этьена Паскье, Рауля Спифама, Антуана Луазеля), чтобы посмотреть, как существовали саморегулирующиеся сообщества (корпорация адвокатов, университетская корпорация, ремесленные конфрерии и др.) в условиях укреплявшегося абсолютизма, какое место отводилось таким сообществам в новой системе, что думали об этих сообществах и о своем месте в их структупах их члены.
В рамках нашего исследования мы предлагаем придерживаться баланса между «территориальным» и «сетевым» описаниями сообществ в пределах города. Баланс заключается в специфическом комбинировании особенностей того и другого подхода. Если территориальный подход сосредоточивается на консолидирующем воздействии мест проживания и активности, то сетевой подход — на разделяемых интересах и ценностях. При этом первый подразумевает общность опыта и переживаний лишь по факту соседства (который в больших городах, по мнению Г. Зиммеля, может иметь обратный эффект), в то время как второй размывает границы сообщества, исключая его привязку к любым территориальным образованиям.
Статья содержит анализ историографии тайной полиции в Российской империи. Выявляя подходы историков к данной теме и способы их работы с историческими свидетельствами, автор показывает негативные следтвия политической актуальности и процесса герметизации знаний о государстве. Ревизия историографического наследия позволяет автору освободить восприятие темы от созданных в разные времена и в разных условиях "квазиочевидностей". Одновременно обращается внимание на наличие богатого комплекса делопроизводственных докуменов полицейского ведомства, сохранившихся в Государственном архиве Российской Федерации. Предлагая неоинституциональный подход к их анализу, автор показывает очевидные и латентные информационные возможности обнаруженных документов.
Курс лекций знакомит читателей с одним из важнейших направлений современной социологической теории — социологией знания, связанной с проблемой конструирования социальной реальности. В книге рассматриваются генезис и эволюция понятий "реальность", "знание" и "прошлое", их философская и социологическая концептуализация и взаимосвязь в рамках феноменологической социологии знания. Показывается, как общие принципы формирования темпоральной картины мира реализуются на уровне отдельных типов или форм знания — архаичного знания, религии, философии, идеологии. Подробно обсуждается специфика исторической науки, включая проблемы спецификации предмета истории и конструирования целостной картины прошлого в ведущих исторических школах и направлениях.
Для студентов и аспирантов, преподавателей и специалистов в области социологии и других наук о человеке и обществе, для всех интересующихся социологией и историей.
Допущено Министерством образования и науки РФ в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению подготовки “Социология”.Статья посвящена памяти Л.М. Баткина (1932 - 2016)
Рассказанная Платоном в «Тимее» и «Критии» история о великолепной и бесследно поглощенной пучиной цивилизации на многие века поразила воображение европейцев. Пока филологи спорили о мотивах и смысле платоновского мифа, политики, авантюристы и мечтатели всячески пытались найти для сказки реальную почву.
Известный французский исследователь античности Пьер Видаль-Наке прослеживает в своей книге разнообразные попытки идеологической и геополитической инструментализации платоновского мифа. Российский коллега автора Юрий Литвиненко дополнил книгу главой об идейных судьбах Атлантиды в России.
Книга адресована широкому кругу читателей, всем интересующимся античностью и ее рецепцией.
Опираясь на отечественный и зарубежный опыт, автор пытается показать влияние социальной политики советского периода на становление и развитие социального государства на разных его этапах в ведущих странах Запада, а также последствия разрушения СССР для современного состояния и перспектив социального государства в мире.
В книге описывается многостороннее развитие базовых представлений о прошлом своей страны и Европы в Российской империи второй половины XVIII — начала ХХ века. В отличие от традиционного историографического рассмотрения, сосредоточенного только на эволюции академической науки, авторы исходили из более комплексного подхода, основанного на реконструкции ключевых понятий и механизмов исторической культуры страны (включая сферу образования, деятельность церкви и духовных школ, музеев, исторических обществ и археографических учреждений, региональных сообществ и т.д.). Изучение исторического знания органично дополняется развернутыми очерками об эволюции исторического сознания (с учетом его рецептивных и творческих компонентов), а также о динамике исторического воображения (в русском искусстве и литературе XVIII–XIX веков).
Монография подготовлена к юбилею директора ИГИТИ, ординарного профессора НИУ ВШЭ И.М. Савельевой.
Анализ современного общества, пронизанного медиа, ведется с позиций этнометодологического подхода и представляет собой попытку ответа на кардинальный вопрос: что представляют собой наблюдаемые упорядоченности событий, транслируемых массовыми посредниками. Исследование ритуалов идет по двум основным направлениям: во-первых, в организационно-производственной системе медиа, ориентированной на постоянное воспроизводство, в основе которого лежит трансмиссионная модель и различение информация/неинформация и, во-вторых, в анализе восприятия этих сообщений аудиторией, представляющей собой реализацию ритуальной, или экспрессивной, модели, результатом которой является разделенный опыт. Это и означает ритуальный характер современных медиа.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010-2012 гг.
Представлены результаты кросскультурного исследования взаимосвязи социального капитала и экономических представлений у русских (N=150) и китайцев (N=105). Выявлены различия в социальном капитале и экономических представлениях русских и китайцев. В обеих группах социальный капитал позитивно взаимосвязан с «продуктивными» экономическими представлениями и большинство взаимосвязей схожи по своей логике, однако существуют и культурная специфика.
Человечество переживает смену культурно-исторических эпох, что связано с превращением сетевых медиа в ведущее средство коммуникации. Следствием «дигитального раскола» оказываются изменения в социальных разделениях: наряду с традиционным «имущие и неимущие» возникает противостояние «онлайновые (подключенные) versus офлайновые (неподключенные)». В этих условиях теряют значение традиционные межпоколенческие различия, решающим оказывается принадлежность к той или иной информационной культуре, на основе которой формируются медиапоколения. В работе анализируются многообразные последствия осетевления: когнитивные, возникающие при использования «умных» вещей с дружественным интерфейсом, психологические, порождающие сетевой индивидуализм и нарастающую приватизацию общения, социальные, воплощающие «парадокс пустой публичной сферы». Показана роль компьютерных игр как «заместителей» традиционной социализации и образования, рассматриваются превратности знания, теряющего свое значение. В условиях избытка информации самым дефицитным на сегодня человеческим ресурсом оказывается человеческое внимание. Поэтому новые принципы ведения бизнеса можно определить как менеджмент внимания.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010–2012 гг.