Статья
Лекции Ф.В.Й. Шеллинга, прочитанные в летнем семестре 1801 г. (конспект И.П.В. Трокслера).
Перевод.
Статья посвящена рассмотрению генезиса и основных черт первой собственно спекулятивной системы немецкого идеализма - философии абсолютного тождества. Кратко прослеживается предшествующая эволюция философско-теологической мысли Шеллинга. В качестве источников автором привлекаются «Изложение моей системы философии» (1801) и лекции летнего семестра 1801 г., прочитанные Ф. Шеллингом в Йенском университете (конспект Трокслера). Они ценны тем, что содержат (1) объяснение общих мировоззренческих и методологических принципов, из которых исходит Шеллинг, (2) разъясняющие комментарии к параграфам «Изложения…». Автор реконструирует целостное философско-теологическое учение о всеединстве, выявляя при этом важнейшую роль концепта «интеллектуальное созерцание», без которого учение теряет всякую убедительность. В статье освещается, как учение об абсолютном тождестве критиковалось современниками. Полемические возражения К. Эшенмайера вынуждают Шеллинга модифицировать учение с помощью идей об отпадения мира от Абсолютного («Философия и религия», 1804). В результате стройность и последовательность концепции оказываются нарушенными. Рассматривается также жёсткая критика, последовавшая со стороны И.Г. Фихте, стоящего к тому времени на близких Шеллингу монистическо-мистических позициях, и со стороны «полукантианца» Я. Фриза. Критические замечания всех трёх современников позволяют усмотреть концептуальную специфику философии абсолютного тождества и, соответственно, дают возможность выделить уникальные, видоспецифические элементы шеллинговского учения начала 1800-х гг. К ним можно отнести выход за пределы субъективности в интеллектуальном созерцании и штрихами намеченное неразрывное диалектическое единство конечного и бесконечного.
В статье рассматривается понятие безумия (Wahnsinn) у В. Одоевского и Ф. Шеллинга. Понятие безумия – одно из ключевых для романтической литературы и философии; его синонимы – хаотичное, темное, жуткое, бессознательное, ночь, тяжесть. Однако Одоевский и Шеллинг справедливо указывают на продуктивный, творческий аспект безумия. В то время как Одоевский утверждает, что четкую границу между безумием и не-безумием провести невозможно, Шеллинг в «Штутгартских лекциях» утверждает за безумием право называться базисом, основой сознания. Оба автора согласны в том, что безумиеявляется важнейшей характеристикой собственно человеческого, которую нельзя «отбросить» как страшную и не поддающуюся осмыслению, но, напротив, следует внимательно изучить, так как безумие – ключ к понимаю творческой силы и тайны человеческой души.
Статья посвящена рассмотрению философии веры К. А. Эшенмайера и двум его важнейшим дискуссиям с Ф. В. Й. Шеллингом, одна из которых приходится на 1803-1804 гг., а другая - на 1810-1812 гг. Автор статьи сосредоточивается прежде всего на работе «Философия в ее переходе к нефилософии» (1803), в которой фидеист Эшенмайер критикует шеллинговскую философию абсолютного тождества, указывая на неясность происхождения многого из всеединства, и показывает, что эта критика побудила Шеллинга несколько изменить свою позицию, создав учение об отпадении мира от Бога. В статье демонстрируется, как философская теология Эшенмайера становится полностью апофатической, а ее противоречия со спекулятивной мыслью Шеллинга - непримиримыми. Формат дискуссии позволяет рельефно выделить позиции обоих философов. Очевидной становится теоретическая тупиковость фидеизма: если всё упирается в чувство и веру, то рассуждать смысла больше нет, остается только верить, и философствование завершается, тогда как поздняя позитивная философия Шеллинга может быть представлена в качестве «третьего пути» между концептуально шатким рационализмом и фидеизмом, исчерпавшим свой эвристический потенциал.
Учение Канта о трансцендентальном идеализме основывается на ряде гетерогенных, на первый взгляд, аргументов; сюда входит аргумент от знания a priori в геометрии и в «общей теории движения», косвенный аргумент от противного из «Анти- номии чистого разума», предположительно «надежное подтверждающее основание для доказательства», обнаруживаемое в свойствах неконгруэнтных подобий, и «превосходное подтверждение», основанное на том, что пространственные и временные свойства имеют характер отношений. Споры об основном значении кантовского идеализма отра- жают разногласия по поводу структуры доказательства и соотношения этих идеалисти- ческих аргументов. В данном исследовании рассматривается возможность их комплекс- ного прочтения, которого явно не хватает в литературе — прочтения, подтверждающего оставленные без внимания высказывания Канта по поводу происхождения и значения критической философии.
«Новая наука» Джамбаттисты Вико, «Протестантская этика и дух капитализма» Макса Вебера, книга о Рабле Михаила Бахтина — эти работы давно причислены к гуманитарной классике, и все же вокруг них не утихают споры. С момента появления на свет этих трудов их авторов обвиняют в непростительном философском вторжении в поле предметных наук, в преступлении перед «истиной факта». Авторы этой коллективной монографии рассматривают, как создатели гуманитарных и социальных теорий — от раннего Нового времени до наших дней — заимствуют аргументы и фактический материал, традиционно относящиеся исключительно к компетенции историков. Книга охватывает три проблемных поля: роль истории в неортодоксальных трудах, таких как вышеперечисленные работы Вебера или Бахтина; исторические методы в дисциплинах, совмещающих историю и теорию (историческая социология, историческая поэтика); обращение к историческому нарративу в работах социологов, правоведов, экономистов и других исследователей, редко заходящих на территорию соседей-историков. С одной стороны, авторы рассматривают, как исторический материал трансформируется в теорию, а элементы интеллектуальной культуры прошлого воскресают в актуальной гуманитарной философии и теории; с другой стороны, они исследуют способы присвоения исторического аргумента в подчеркнуто аисторических дисциплинах. Совмещение разных оптик призвано открыть область продуктивного взаимодействия между теорией и историей, в которой первая не отрывается от породившего ее социально-исторического бытия, а вторая не сводится к голому факту или теоретически бесплодному объекту исследования.
В статье рассматриваются взгляды Л.Н. Толстого в качестве не только яркого представителя, но и завершителя эпохи Просвещения. Сопоставление его идей с философией Спинозы и Дидро позволяет прояснить некоторые аспекты произошедшего в этом завершении перехода к уникальному толстовскому религиозно-философскому учению. Специальному анализу подверглись общие и специфические черты трех философов. Особое внимание уделено способу мышления, представленному в учении Толстого, Спинозы и Дидро, их отношению к науке, специфике их мировоззрения. Важным аспектом понимания стало раскрытие противоречия между образом мыслей и образом жизни трех философов. Исследована природа творческого мышления в их философии. У Дидро она описана через концепт парадоксализма, у Спинозы – через понятие целостности, у Толстого – через метод сцепления, обнаруженный им в литературном творчестве. Если для европейских просветителей образ мышления напрямую связан с природой человека, представленный как единство natura naturans и natura naturata, то для Толстого важнее всего некое априорное чувство жизни, пропитанное верой в Бога и инстинктом самоотдачи – любви к Высшему и другим людям. Метод сцепления уводит Толстого от прямого продолжения просветительских идей, делая значимым обращении не только к разуму, но и к творческой интуиции. Показан переход Толстого от рационального восприятия жизни к ее религиозным и экзистенциальным основаниям. Толстой постепенно уходит от идеи природного человека к идее человека, живущего по заповедям Христа. Показано, что начав с просветительского мировоззрения, Толстой заканчивает созданием религиозно-философского учения, характерного для начала ХХ века.
Материалы ежегодного международного научного форума, посвященного актуальным проблемам гуманитаристики.
This important new book offers the first full-length interpretation of the thought of Martin Heidegger with respect to irony. In a radical reading of Heidegger's major works (from Being and Time through the ‘Rector's Address' and the ‘Letter on Humanism' to ‘The Origin of the Work of Art' and the Spiegel interview), Andrew Haas does not claim that Heidegger is simply being ironic. Rather he argues that Heidegger's writings make such an interpretation possible - perhaps even necessary.
Heidegger begins Being and Time with a quote from Plato, a thinker famous for his insistence upon Socratic irony. The Irony of Heidegger takes seriously the apparently curious decision to introduce the threat of irony even as philosophy begins in earnest to raise the question of the meaning of being. Through a detailed and thorough reading of Heidegger's major texts and the fundamental questions they raise, Haas reveals that one of the most important philosophers of the 20th century can be read with as much irony as earnestness. The Irony of Heidegger attempts to show that the essence of this irony lies in uncertainty, and that the entire project of onto-heno-chrono-phenomenology, therefore needs to be called into question.
Статья посвящена концепциям техники в творчестве братьев Эрнста и Фридриха Георга Юнгеров. Проблема взаимосвязи техники и свободы рассматривается в широком контексте немецкой критики культуры начала XX в. и дискуссии о технократии до и после Второй мировой войны.
В сборнике представлены труды секции "Востоковедение" XLIII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс», состоявшейся в Новосибирском государственном университете в 2005 г.
Анализ современного общества, пронизанного медиа, ведется с позиций этнометодологического подхода и представляет собой попытку ответа на кардинальный вопрос: что представляют собой наблюдаемые упорядоченности событий, транслируемых массовыми посредниками. Исследование ритуалов идет по двум основным направлениям: во-первых, в организационно-производственной системе медиа, ориентированной на постоянное воспроизводство, в основе которого лежит трансмиссионная модель и различение информация/неинформация и, во-вторых, в анализе восприятия этих сообщений аудиторией, представляющей собой реализацию ритуальной, или экспрессивной, модели, результатом которой является разделенный опыт. Это и означает ритуальный характер современных медиа.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010-2012 гг.
Представлены результаты кросскультурного исследования взаимосвязи социального капитала и экономических представлений у русских (N=150) и китайцев (N=105). Выявлены различия в социальном капитале и экономических представлениях русских и китайцев. В обеих группах социальный капитал позитивно взаимосвязан с «продуктивными» экономическими представлениями и большинство взаимосвязей схожи по своей логике, однако существуют и культурная специфика.
Человечество переживает смену культурно-исторических эпох, что связано с превращением сетевых медиа в ведущее средство коммуникации. Следствием «дигитального раскола» оказываются изменения в социальных разделениях: наряду с традиционным «имущие и неимущие» возникает противостояние «онлайновые (подключенные) versus офлайновые (неподключенные)». В этих условиях теряют значение традиционные межпоколенческие различия, решающим оказывается принадлежность к той или иной информационной культуре, на основе которой формируются медиапоколения. В работе анализируются многообразные последствия осетевления: когнитивные, возникающие при использования «умных» вещей с дружественным интерфейсом, психологические, порождающие сетевой индивидуализм и нарастающую приватизацию общения, социальные, воплощающие «парадокс пустой публичной сферы». Показана роль компьютерных игр как «заместителей» традиционной социализации и образования, рассматриваются превратности знания, теряющего свое значение. В условиях избытка информации самым дефицитным на сегодня человеческим ресурсом оказывается человеческое внимание. Поэтому новые принципы ведения бизнеса можно определить как менеджмент внимания.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010–2012 гг.