?
Временность и причинность в контексте проблемы оснований сознательного опыта
В статье анализируется соотношение временности и причинности как структурообразующих связей сознательного опыта. Традиционным для феноменологии и трансцендентальной философии является полагание временности в качестве фундаментальной характеристики сознания, определяющей саму возможность его существования. Согласно Д. Юму, перцепции мгновенно сменяют друг друга, их ускользанию противостоит лишь фикция постоянства – субстанция; у И. Канта всякое устойчивое соединение многообразного получает обоснование как необходимое условие сознания времени; в феноменологии Э. Гуссерля именно квазивременной поток признается основой конституирования; по М. Хайдеггеру, исходная темпоральность определяет горизонт бытия; согласно Ж.-П. Сартру, время есть условие возможности сознания как существующего на расстоянии от себя.
Однако придание временности фундаментального характера приводит к упрощенному пониманию причинности. С принятием временного потока сознания как непосредственно данной основы сознательного опыта исчезает необходимость осмысливать причинную связь как связь, объясняющую возникновение новых содержаний сознания. Вопрос об условиях возможности новизны не ставится, поскольку новое «доставляется» временным потоком. У Юма причинность оказывается лишь привычкой к повторяющемуся порядку следования перцепций, происхождение которых неизвестно, у Канта – правилом, определяющим объективный порядок следования явлений друг за другом, но не сам факт наличия именно таких, а не иных явлений, подлежащих упорядочению. Гуссерль также умаляет роль причинной связи в сознании, ссылаясь на невозможность усмотреть очевидность причинных законов. Преимущественный характер придает временности и постструктуралистская мысль (пример – концепция Ж. Деррида).
Как показывает автор, именно вследствие приоритета временности по отношению к причинности возникает пропасть между идеей и ее вещным воплощением, между миром ментальным и миром физическим, оказывается невозможным найти в феноменальном мире место для свободы.