Глава
International student recruitment in Russia: heavy-handed approach and soft power comeback
Необходимость развития международного сотрудничества для повышения конкурентоспособности российской науки и образования все чаще подчеркивается в российских стратегических документах. Эффективность партнерства определяется тем, насколько действия страны и используемые ресурсы (международные соглашения, программы, институты) отвечают ее приоритетам и позволяют достичь поставленных внутренних и внешних целей. В статье представлен анализ двусторонних и многосторонних (в том числе заключенных в рамках членства в международных организациях и объединениях) международных соглашений, а также инструментов реализации партнерства в области образования и науки. Международные соглашения и инструменты рассматриваются с точки зрения их потенциала для достижения таких стратегических задач как повышение качества научных разработок и образования, развитие экспорта российских образовательных услуг. При написании статьи была использована база данных международных соглашений в области образования, культуры, науки и техники, сформированная в июле 2013 года в рамках совместного исследования Института международных организаций и международного сотрудничества и Национального фонда подготовки кадров. Результаты анализа позволили выявить, что международные соглашения не в полной мере соответствуют приоритетным задачам страны в области науки и образования. Кроме того, ряд ключевых направлений сотрудничества нуждается в обеспечении необходимыми инструментами развития партнерства. В заключении делается вывод о необходимости создания инструментов координации (национальной стратегии интернационализации или международного сотрудничества в области науки и образования и др.), которые могут способствовать гармонизации целей, задач, показателей и действий страны в области международного сотрудничества.
Активизации действий «мягкой силы» Турции в странах евразийского региона способствовали ее история и географическое положение на пересечении путей из Европы в Азию, как и наличие национальной, религиозной и языковой общности народов, проживающих на данных территориях. За два последних десятилетия комплекс внутри и внешнеполитических факторов привел к значительной трансформации политики «мягкой силы» в Турции, что усилило ее влияние в странах, которые входят в сферу ее геополитических интересов, в первую очередь в странах Кавказа и Центральной Азии. Главным внешнеполитическим фактором стало образование новых независимых государств после распада СССР в 1991 г. Изменение подхода к внешней политике Турции было обусловлено приходом к власти в 2002 г. Партии справедливости и развития (AKP), умеренно консервативной направленности, ориентированной на западные ценности. Демократические реформы снизили уровень влияния военных на политику страны и укрепили гражданское общество Турции. Реформы также привели к более тесному вовлечению новых акторов, таких как бизнес-организации и организации гражданского общества, во внешнюю политику Турции. Благодаря Ахмету Давутоглу, министру иностранных дел Турции (с мая 2009 года по настоящее время) был выработан новый подход в турецкой внешней политике, основывающегося на доктрине «стратегической глубины» (Stratejik Derinlik). Ключевым аспектом нового подхода стала «политика нулевых проблем» с соседними странами, предполагающая наращивание политического диалога, экономическую взаимозависимость и культурное согласие. «Политика нулевых проблем» стимулировала усиление политики «мягкой силы» Турции. Кроме того, после арабских волнений в Северной Африке и на Ближнем Востоке турецкая государственная модель стала рассматриваться как источник подражания, что также усилило турецкое влияние. Немаловажным аспектом наращивания «мягкой силы» стало активное участие Турции в различных международных объединениях.
Выработанные турецкими дипломатами и специалистами в сфере международных отношений за этот небольшой период времени стратегии, механизмы и конкретные действия реализации «мягкой силы» в сфере продвижения языка, образования и науки, делового сотрудничества, содействия развитию доказали свою эффективность, что демонстрирует позитивный и привлекательный имидж Турции, сложившийся в общественном мнении большинства стран. Для реализации политики «мягкой силы» Турция использует не только двустороннее, но и многостороннее сотрудничество. Например, с целью усиления взаимодействия со странами Центральной Азии и Кавказа Турция выступила инициатором создания таких организаций как Совет по сотрудничеству тюркско-говорящих стран (CCTS), Парламентская ассамблея тюркоговорящих стран (TurkPA), Организация по культуре и искусству тюркоязычных стран (TÜRKSOY). Несмотря на достигнутые положительные результаты политики «мягкой силы», перед Турцией стоит задача выработать многомерную стратегию продвижения своего влияния за рубежом с учетом необходимости решения текущих внешнеполитических вопросов, как стимулирование переговоров с ЕС и смягчение напряжения в отношениях с Сирией и Кипром. В данной статье представлен исторический обзор и анализ политики «мягкой силы» Турции, ее концептуального содержания и механизмов реализации, которые базируются на конкретных страновых примерах.
Анализируются особенности маркетинговых коммуникаций как мягкого социального управления. Реклама и связи с общественностью определены как разновидность мягкой силы.
В статье делается попытка выяснить роль публичной дипломатии в Восточной Азии. Автор фокусируется на цивилизационных потенциалах России и Китая в регионе. Диалог цивилизаций, основанный не на конфликте культур и ценностей, а на движении к взаимопониманию, сотрудничеству и даже процессу гармонизации цивилизаций, становится главным требованием нашего времени. Все попытки решить международные проблемы с помощью «жесткой силы» не венчаются успехом – использование военной силы только приводит к ответным военным мерам. Поэтому роль публичной дипломатии и международной пропаганды увеличивается. Несмотря на то, что мировые финансовые и экономические кризисы разрушили миф об универсальности либерально-экономической модели Запада, США все еще продолжают навязывать свою идеологию – «новый мировой порядок» – миру. В связи с этим Россия и Китай стоят перед вызовом – консолидацией своих позиций в мировой экономике и политике. Сегодня, без сомнений, и Россия, и Китай заинтересованы в интеграционном сближении. В статье рассматривается возможность разработки парадигмы политического и дипломатического сотрудничества между двумя странами.
Современный мировой порядок, который ограничивает возможности отдельных цивилизаций вызывает реакцию стран Восточной Азии и других развивающихся государств. В частности, Китай берет на себя роль лидера среди развивающихся стран, оспаривая региональные, а в последнее время и глобальные позиции. В то время как Китай берет на себя ответственность регионального лидера, Россия имеет интересы в своем исконном регионе – Содружестве Независимых Государств.
The EU as a model of soft power has a powerful attraction in the world and even a much more influential one in its near abroad. The EU has an interest in promoting its model as a contribution to good governance, democracy, economic prosperity and security, which are essential pre-requisites to and effective regional cooperation framework. It also has a major interest in continuing to preach the merits of sharing sovereignty as a necessary condition to tackling many of today's global problems such as sustainable development, poverty, the environment, transnational crime, and more recently, the economic crisis. Since its inception, the EU has also become the largest trading block and aid provider in the world which gives even more weight to its international role.
This volume provides a critical perspective on the Soviet legacy of superpower competition in the higher education systems of China and Russia. The book examines the tensions among multi-level forces that strive to advance progressive university policies and practices on the one hand, and on the other hand work to restore old-style hyper-centralization and indoctrination. It tracks the de-Sovietization of higher education, which aimed to integrate Chinese and Russian universities into global higher education but resulted in inducing status anxiety in the global hierarchies of knowledge development.
Anatoly V. Oleksiyenko is Associate Professor of Higher Education and a member of the Comparative Education Research Centre at The University of Hong Kong, Hong Kong SAR. Qiang Zha is Associate Professor, Faculty of Education, York University, Canada. Igor Chirikov is Senior Research Fellow and Vice-Rector of the National Research University “Higher School of Economics”, Mos- cow, Russian Federation. Jun Li is Professor of Education, University of Western Ontario, Canada.