Глава
Творчество за пределами соцреализма. В традициях реализма. М.Зощенко. М.Булгаков. Л.Леонов.
Uлава посвящена писателям 1920-1930-х годов, творчество которых не вписывается в рамки "социалистического реализма": М.Зощенко, М.Булгакову, Л.Леонову, Б.Пильняку. Ю.Олеше, Б.Пастернаку и др.
В книге
Глава посвящена творчеству одного из "столпов" советской литературы Леониду Леонову. В главе характеризуется гибридная природа творчества Леонова, который подчас, используя внешнюю форму "соцреалистического канона", скрывал под ней сложно организованное содержание, вступавшее с этим каноном в диалогические, если не полемические отношения.
Статья посвящена Андреу Нину, одному из наиболее ярких политических деятелей Каталонии тридцатых годов и переводчику русской литературы на каталонский язык. Биографические сведения, представленные в первой части статьи, позволяют понять причины, по которым Нин обратился к переводам с русского языка. Во второй части статьи анализируется выбор произведений русской и советской литературы, которые Андреу Нин решил перевести.
Роман «Доктор Живаго», напечатанный впервые в 1957, вызвал не прекращающиеся и сегодня споры и стал объектом множества научных исследований (К. Барнс, С. Витт, П.А. Бодин, Б. Гаспаров, П.А. Йенсен, А. Лавров, М. Окутюрье, О. Раевская-Хьюз, И. Смирнов, Л. Флейшман, Ю. Щеглов, А. Хан и мн.др.). С одной стороны, предметом критических и исследовательских несогласий становятся вопросы об отношении Бориса Пастернака (основанном на его религиозной историософии) к изображенным им событиям, людям и положениям. С другой стороны, объектом дискуссий являются особенности поэтики и прежде всего жанровой принадлежности романа, законы организации романного времени и проблемы прототипов центральных персонажей. Мы пришли к выводу, что выбор жанра (который мы определяем как исторический роман нового типа) был для Пастернака принципиальным и определил всю романную поэтику. Как мы демонстрируем, автор продолжает вальтер-скоттовскую традицию, от которой отказались современные ему советские писатели, описывавшие русскую историю ХХ в. Приступая к работе над романом, Пастернак неоднократно подчеркивал, что хочет запечатлеть ход русской истории первой половины ХХ в. – «сорокапятилетия», как он несколько раз именовал эту эпоху в письмах. В диссертации показаны поиски способа творческого воплощения событий современности и конечный выбор «вальтер- скоттовской» традиции исторического романа для «Доктора Живаго». Соответственно в произведении прослежены отчетливые рефлексы «Повести о двух городах» Ч. Диккенса, «Капитанской дочки» и «Дубровского» А. Пушкина, «Войны мира» Л. Толстого и резкая полемика с историческими опытами современной автору советской прозы и идеологизированной советской историографии. Отдельно рассматривается, какие именно события, обстоятельства и имена Пастернак считает нужным включить в повествование, тем самым предлагая свою версию иерархии явлений описанных десятилетий. В диссертации демонстрируется, что в «Докторе Живаго» история представлена одновременно как сила, организующая действия людей и формирующая их характеры и мировоззрение, как череда событий, которые осмысляются и оцениваются героями, наконец, как неотменяемый закон человеческого существования, восстанавливаемый усилиями творчества, стихами Юрия Живаго. В основе поэзии Живаго лежат представления его дяди – философа Веденяпина, определяющего историю, как часть христианской картины мира. Центральное место этих персонажей в романе определяет характер прототипической техники Пастернака, совмещающего в героях взгляды, черты и обстоятельства судеб разных современников (А. Белого, А. Блока, Д. Самарина, самого автора и др.). Нами предложено объяснение многочисленных анахронизмов, которые становятся средством передачи законов послереволюционного времени (1917 – 1943), «выпавшего» из истории. Одновременно показано, как в завершающих роман «Эпилоге» и «Стихотворениях Юрия Живаго» историческое время восстанавливается. Настоящая диссертация может быть определена как междисциплинарная. В работе используются методы историко-литературного, интертекстуального анализа, текст рассматривается в контексте социальных, культурных и исторических явлений России первой половины ХХ века.
В начале 1930-х годов в СССР под давлением партийного руководства и РАПП были распущены все группировки литераторов-«попутчиков». В 1934 году в Москве состоялся I съезд советских писателей, провозгласивший социалистический реализм единственным методом советской литературы. Традиционно в историко-литературной науке принято считать, что этот призыв былреализован и советская литература уже вскоре после этого стала стилистически достаточно единообразной — если не считать неподцензурной литературы, от обэриутов до Яна Сатуновского. Однако, если рассматривать историю подцензурной поэзии 1930–1941 годов, можно увидеть, что картина была устроена сложнее: советская поэзия состояла из нескольких очень разных, полемически противостоявших друг другу течений. Эта статья — фрагмент большой работы, в которой предпринята попытка дать общее описание таких течений: «сентиментального популизма», постконструктивизма («обычный» конструктивизм был разгромлен в 1930 году), «неоромантизма» и исторической поэзии. В предлагаемую публикацию включены описания «сентиментального популизма» и исторической поэзии.
В статье подробно освещается творческая биография Евгения Замятина. Затрагивается вопрос о свободе художника, по поводу которого шли бурные дискуссии в 1920-е годы, делается акцент на том, какую позицию в нем занял Замятин и как он отнесся к революции.
Учебник рекомендован УМО Министерством образования и науки РФ для студентов и бакалавров гуманитарных факультетоввысших учебных заведений нефилологического профиля, обучающихся по специальностям журналистика, история, культуорология и др. В краткой форме книга знакомит студентов с современным взглядом на литературный процесс XX - начала XXI века, с творчеством наиболее значительных писателей этого периода.
Имена писателя И.И. Панаева и критика А.М. Скабичевского упоминаются в романе «Мастер и Маргарита» в сцене у ресторана «Грибоедовского Дома» (глава «Последние похождения Коровьева и Бегемота»). Комментаторы подчёркивают связь упоминания имён Панаева и Скабичевского с образом московских пожаров в романе. На наш взгляд, это сопоставление может быть дополнено другими соотношениями, сложно и глубинно вплетёнными в художественную систему этого произведения. Исследовать некоторые аспекты этих смысловых связей – задача настоящей статьи.