Препринт
Basking in the glory of schools: school characteristics and the self-concept of students in mathematics
This article addresses the questions, What do children in urban areas do on Saturdays? What type of organizational resources do they have access to? Does this vary by social class? Using diary data on children’s activities on Saturdays in the Phoenix-Mesa-Scottsdale metropolitan area, the authors describe the different types of venues (households, businesses, public space, associations, charities, congregations, and government/tribal agencies) that served different types of children. They find that the likelihood of using a charity or business rather than a government or tribal provider increased with family income. Also, the likelihood of using a congregation or a government facility rather than business, charity, or household increased with being Hispanic. The authors discuss implications for the urban division of labor on Saturdays and offer research questions that need further investigation.
As a matter of great importance the information and communication technologies (ICT) development are searched in this paper. Indicators using for measuring and fostering progress in this area are widely used in ranking countries last decade. But the development of the country’s regions needs attention as well; especially it concerns such a large country as Russia. The heterogeneity of its regional structure is shown. As an classification criterion the innovative development is proposed. Using advanced statistical parametrical and non-parametrical methods allows defining the stratification of regions. The level of ICT development in groups (strata) of regions has been compared.
Сборник «Непосредственные вопросы» включает пресс-релизы всероссийских репрезентативных опросов (полевые работы ФОМ, Омнибус-Пента, выборка 1500 человек) с комментариями представителей духовенства, журналистов, общественно известных людей и представителей научного сообщества.
This book provides an in-depth comparative analysis of inequality and the stratification of the digital sphere.
Grounded in classical sociological theories of inequality, as well as empirical evidence, this book defines ‘the digital divide’ as the unequal access and utility of internet communications technologies and explores how it has the potential to replicate existing social inequalities, as well as create new forms of stratification. The Digital Divide examines how various demographic and socio-economic factors including income, education, age and gender, as well as infrastructure, products and services affect how the internet is used and accessed. Comprised of six parts, the first section examines theories of the digital divide, and then looks in turn at:
Highly developed nations and regions (including the USA, the EU and Japan); Emerging large powers (Brazil, China, India, Russia); Eastern European countries (Estonia, Romania, Serbia); Arab and Middle Eastern nations (Egypt, Iran, Israel); Under-studied areas (East and Central Asia, Latin America, and sub-Saharan Africa).Providing an interwoven analysis of the international inequalities in internet usage and access, this important work offers a comprehensive approach to studying the digital divide around the globe. It is an important resource for academic and students in sociology, social policy, communication studies, media studies and all those interested in the questions and issues around social inequality.
В статье предложена модифицированная версия ранее обоснованной автором схемы развития начального древнерусского летописания. В качестве промежуточного звена между Древнейшим Сказанием (нарративным ядром Повести временных лет) и Сводом 1070-х гг. рассматривается Свод 1060 г., составленный в окружении Изяслава Ярославича и впервые включивший в себя повествование о событиях эпохи Ярослава Мудрого.
В статье на основе эмпирических исследований рассмотрены элементы социальной структуры российского провинциального общества в ракурсе дифференциации по оппозиционным категориям «своих» и «чужих» в местном обществе малого города. Введена и обоснована совокупность необходимых и достаточных критериев для признания местным сообществом отдельного человека или группы в качестве «своих». Такими критериями могут выступать: (1) длительность и (2) совместность проживания - соседство, (3) родство и отношения «свойства», (4) реципрокный альтруизм – взаимность отношений и клановость, (5) наличие локальных привилегий и контроль их, (6) нормативная идентификация со «своими» - общинная ментальность. Не все критерии являются симметричными для категорий «свой» и «чужой».
Представлено эмпирическое обоснование значимых признаков «своего» и «чужого» в городском провинциальном обществе. Аналитические социологические процедуры позволяют выделить лишь внешние – временные и пространственные – признаки разделения на «своих» и «чужих». Феноменологический подход позволяет вскрыть глубинные, ментальные различения по степени близости людей в локальных сообществах.
Приведены материалы конкретных исследований локальной социальной дифференциации на оси «свои – чужие» на примерах нескольких давно сложившихся провинциальных обществ в центральной России и на Урале. Дифференциация на «своих» и «чужих» обусловлена преимущественно местной социальной и социально-экономической историей, в том числе современной, и в меньшей степени этно-историческими или демографическими (миграционными) факторами. Разнообразные факторы имеют значение для формирования группы «чужих» как неоднородной совокупности, всегда хорошо дифференцированной и дистанцируемой, что дополнительно способствует консолидации группы «своих». На нескольких примерах показаны способы образования и консолидации «своих»: (1) одномоментно как однородная родственно-соседская группа с дальнейшей длительной стабилизацией, (2) последовательного, на протяжении 2-3 поколений, включения и приятия (усвоения) всё новых групп «чужих» в составе местного общества, (3) селективное включение отдельных групп чужих в состав сложившегося и относительно закрытого местного общества и отторжение им иных групп. В наше время, как и прежде, «свои» в провинциальном обществе – однородная по многим популяционно-демографическим и социальным признакам группа, образованная местной популяцией с низким уровнем миграции, границы которой простираются далеко за городскую черту, обычно охватывая большинство населения современного муниципального района, исторического преемника уезда. В статье на основе эмпирических исследований рассмотрены элементы социальной структуры российского провинциального общества в ракурсе дифференциации по оппозиционным категориям «своих» и «чужих» в местном обществе малого города. Введена и обоснована совокупность необходимых и достаточных критериев для признания местным сообществом отдельного человека или группы в качестве «своих». Такими критериями могут выступать: (1) длительность и (2) совместность проживания - соседство, (3) родство и отношения «свойства», (4) реципрокный альтруизм – взаимность отношений и клановость, (5) наличие локальных привилегий и контроль их, (6) нормативная идентификация со «своими» - общинная ментальность. Не все критерии являются симметричными для категорий «свой» и «чужой».
Представлено эмпирическое обоснование значимых признаков «своего» и «чужого» в городском провинциальном обществе. Аналитические социологические процедуры позволяют выделить лишь внешние – временные и пространственные – признаки разделения на «своих» и «чужих». Феноменологический подход позволяет вскрыть глубинные, ментальные различения по степени близости людей в локальных сообществах.
Приведены материалы конкретных исследований локальной социальной дифференциации на оси «свои – чужие» на примерах нескольких давно сложившихся провинциальных обществ в центральной России и на Урале. Дифференциация на «своих» и «чужих» обусловлена преимущественно местной социальной и социально-экономической историей, в том числе современной, и в меньшей степени этно-историческими или демографическими (миграционными) факторами. Разнообразные факторы имеют значение для формирования группы «чужих» как неоднородной совокупности, всегда хорошо дифференцированной и дистанцируемой, что дополнительно способствует консолидации группы «своих». На нескольких примерах показаны способы образования и консолидации «своих»: (1) одномоментно как однородная родственно-соседская группа с дальнейшей длительной стабилизацией, (2) последовательного, на протяжении 2-3 поколений, включения и приятия (усвоения) всё новых групп «чужих» в составе местного общества, (3) селективное включение отдельных групп чужих в состав сложившегося и относительно закрытого местного общества и отторжение им иных групп. В наше время, как и прежде, «свои» в провинциальном обществе – однородная по многим популяционно-демографическим и социальным признакам группа, образованная местной популяцией с низким уровнем миграции, границы которой простираются далеко за городскую черту, обычно охватывая большинство населения современного муниципального района, исторического преемника уезда. В статье на основе эмпирических исследований рассмотрены элементы социальной структуры российского провинциального общества в ракурсе дифференциации по оппозиционным категориям «своих» и «чужих» в местном обществе малого города. Введена и обоснована совокупность необходимых и достаточных критериев для признания местным сообществом отдельного человека или группы в качестве «своих». Такими критериями могут выступать: (1) длительность и (2) совместность проживания - соседство, (3) родство и отношения «свойства», (4) реципрокный альтруизм – взаимность отношений и клановость, (5) наличие локальных привилегий и контроль их, (6) нормативная идентификация со «своими» - общинная ментальность. Не все критерии являются симметричными для категорий «свой» и «чужой».
Представлено эмпирическое обоснование значимых признаков «своего» и «чужого» в городском провинциальном обществе. Аналитические социологические процедуры позволяют выделить лишь внешние – временные и пространственные – признаки разделения на «своих» и «чужих». Феноменологический подход позволяет вскрыть глубинные, ментальные различения по степени близости людей в локальных сообществах.
Приведены материалы конкретных исследований локальной социальной дифференциации на оси «свои – чужие» на примерах нескольких давно сложившихся провинциальных обществ в центральной России и на Урале. Дифференциация на «своих» и «чужих» обусловлена преимущественно местной социальной и социально-экономической историей, в том числе современной, и в меньшей степени этно-историческими или демографическими (миграционными) факторами. Разнообразные факторы имеют значение для формирования группы «чужих» как неоднородной совокупности, всегда хорошо дифференцированной и дистанцируемой, что дополнительно способствует консолидации группы «своих». На нескольких примерах показаны способы образования и консолидации «своих»: (1) одномоментно как однородная родственно-соседская группа с дальнейшей длительной стабилизацией, (2) последовательного, на протяжении 2-3 поколений, включения и приятия (усвоения) всё новых групп «чужих» в составе местного общества, (3) селективное включение отдельных групп чужих в состав сложившегося и относительно закрытого местного общества и отторжение им иных групп. В наше время, как и прежде, «свои» в провинциальном обществе – однородная по многим популяционно-демографическим и социальным признакам группа, образованная местной популяцией с низким уровнем миграции, границы которой простираются далеко за городскую черту, обычно охватывая большинство населения современного муниципального района, исторического преемника уезда.
В статье рассказывается о показателях дифференциации доходов населения, как основных индикаторах развития общества. Предлагается разработать методологию «допустимых порогов» неравенства в обществе.
Анализ современного общества, пронизанного медиа, ведется с позиций этнометодологического подхода и представляет собой попытку ответа на кардинальный вопрос: что представляют собой наблюдаемые упорядоченности событий, транслируемых массовыми посредниками. Исследование ритуалов идет по двум основным направлениям: во-первых, в организационно-производственной системе медиа, ориентированной на постоянное воспроизводство, в основе которого лежит трансмиссионная модель и различение информация/неинформация и, во-вторых, в анализе восприятия этих сообщений аудиторией, представляющей собой реализацию ритуальной, или экспрессивной, модели, результатом которой является разделенный опыт. Это и означает ритуальный характер современных медиа.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010-2012 гг.
В статье рассмотрены вопросы миграции и миграционной политики в России с точки зрения СМИ и общественного мнения.
Данная статья раскрывает понятия политического управления и культурной политики, их сущность и содержание с точки зрения тенденций развития постиндустриального общества. В частности, обозначено, что культурная политика в настоящее время является основой всей региональной политической деятельности. В статье отмечено, что регионы могут получить значительные конкурентные преимущества в случае успешной реализации культурной политики, что может заложить основу для развития всей новой экономики.
Статьи данного сборника написаны на основе докладов, сделанных в 2011 г. на социологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова на заседании XIV Междисциплинарного ежегодного научного семинара "Математическое моделирование социальных процессов" им. Героя Социалистического труда академика А.А. Самарского.
Издание предназначено для научных сотрудников, преподавателей, учащихся вузов и научных учреждений РАН, интересующихся проблемами, разработкой и внедрением методологии математического моделирования социальных процессов.
В работе проанализированы факторы выбора статуса занятости (на основе данных Российского мониторинга экономического состояния и здоровья населения 1994-2007 гг.). Проведенный анализ не отвергает предположение о вынужденном характере неформальной занятости. В работе также исследовалось влияние статуса неформально занятого на удовлетворенность жизнью. Показано, что неформально занятые, в среднем, более удовлетворены жизнью по сравнению с официально оформленными работниками.