Статья
Идея пререфлексивного самосознания: альтернатива классической модели трансцендирования или ее модификация?
Идея пререфлексивного самосознания – ответ на трудности классической (рефлексивной) теории самопознания, связанные с поиском источника сознания, который не может быть дан в самом опыте. Можно ли говорить о существовании классической модели трансцендирования опыта? Если да, то в чем ее суть и принципиальные трудности? Позволяет ли идея пререфлексивного самосознания выработать альтернативу классической модели?
Результатами рефлексии о сознании являются временность (сознание понимается как поток) и субстанциональность (полагание устойчивого основания сознания, противостоящего временным изменениям). При таком подходе основание сознания оказывается формальным, лишенным содержания принципом идентичности.
Сторонники идеи о пререфлексивном характере самосознания при осмыслении субъективности стремятся опереться на содержание сознательного опыта. Для Ж.-П. Сартра самосознание заключается в сознании трансцендентного объекта. Д. Захави утверждает, что при всяком сознании присутствует минимальная самость, поскольку мы сознаем все переживания, данные от первого лица, в качестве моих переживаний. Однако и этим философам не удается решить задачу десубстанциализации и деформализации основания сознания, избавиться от опоры на рефлексивные структуры. У Сартра в качестве основы всего сознаваемого выступает аналог субстанции – Ничто, причем условием возможности сознания как Ничто оказывается временность. У Захави единство опыта также основывается лишь на формальной структуре временного потока.
Рефлексивное трансцендирование является необоснованным, поскольку опирается на полагание непосредственной данности характеристик субъективности. Для выработки иного способа трансцендирования опыта требуется рассмотреть сознание не как исходную данность, а как результат познания. Содержательное условие возможности сознания – получаемый в ходе досознательного познавательного процесса предмет самопознания, который является продуктом самой познавательной способности и не совпадает с самим субъектом.
В сборнике представлены материалы международной научной конференции «Может ли история быть объективной?», состоявшейся на Историческом факультете Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова 2 декабря 2011 г.
Сборник рассчитан на историков, преподавателей и студентов исторических специальностей, на всех интересующихся историей.
Оценочная модальность рассматривается на примере метафор исповедальной мемуарной прозы.
Книга «Философия и теология Пауля Тиллиха» является первой монографической презентацией в отечественной историко- философской литературе, где осуществлён целостный анализ его учения в качестве варианта религиозного экзистенциализма и протестантской неолиберальной теологии. Наследие Тиллиха является объектом постоянной полемики, порой ему даются противоположные оценки: одни считают его апологетом протестантского традиционализма, другие, напротив, уверены в том, что его концепция провоцирует внерелигиозные и вневероисповедальные толкования Писания и Предания. Противоречивость в оценках немецко-американского философа и теолога, казалось бы, подтверждается широким спектром его влияния на самые разнообразные направления религиозной и философской мысли ХХ столетия. Результатом работы, можно надеяться, стало прояснение антиномичности системы Тиллиха, а вовсе не её эклектичности и не противоречивости в традиционном понимании. Философско-теологическое учение Тиллиха антиномично по своей сути: он исходил из наличия в человеке и мире взаимопротивоположных и неразрывных полюсов – эссенциального (сущностного) и экзистенциального, определяющих трагический характер существования человека.
Концептуальному переводу понятия "трансцендентное", а также связанному с ним понятию "символ" посвящена эта статья. Трудность перевода этих понятий на язык современной культуры состоит в том, что для них возможно только описание, но не объяснение. Это, в свою очередь, связано с особым родом онтологии, которая отсылает к Платону. Символ, который имманентен и трансцендентен одновременно, будет проанализирован на примере философии Мераба Мамардашвили и кинофильмов Андрея Тарковского. Понимание символа Тарковским связано с философией искусства Павла Флоренского и богословием символа Псевдо-Дионисия Ареопагита.
Глобализация создала новые - сетевые - условия для роста эффективности экспертной деятельности. Чем больше растет экспертная востребованность, тем больше потребность в понимании закономерностей и истоков экспертной мудрости. Подлежат углубленному рассмотрению гносеологические аспекты, требуются принципиалльно новые инструменты поддержки сетевой экспертизы.
Издание включает переводы на русский язык западноевропейских текстов V-XIV вв., объединенных темой средневековой субъективности. В нем представлены образцы разнообразных форм свидетельств человека Средневековья о самом себе: исповеди, наставления, мистического откровения, хроники собственной жизни. Эти свидетельства позволяют по-новому осмыслить место человека в средневековой культуре. Каждый из текстов снабжен научными комментариями и биографическими справками об авторах. Вводная статья книги очерчивает общую историографическую картину и проблематику изучения феномена средневековой «автобиографии».
Издание предназначено для историков, философов, культурологов, филологов, антропологов, психологов и может широко использоваться в соответствующих учебных курсах в вузах. Оно также адресовано всем, кого интересует тема «человек в истории».
Традиционно негативная оценка понятия «субъективного» вытекает из нашего недавнего прошлого. Между тем историк субъективен, когда ставит исследовательскую задачу и формулирует вопросы, когда выбирает методы анализа, когда этот анализ проводит, когда в его результате создает свои собственные – сугубо субъективные – интерпретации прошлого. Историк субъективен и тогда, когда излагает результаты своего исследования. Ведь он вкладывает тот или иной – опять-таки субъективный – смысл не только в масштабные теории, но даже в слова, которыми пользуется, в свою терминологию и тем более в метафоры, которыми так богата речь гуманитария. Разумеется, в субъективности профессионального историка нет ничего общего с произволом. Его личные предпочтения во многом определяются внешними обстоятельствами, а особенности его исследовательского почерка вписываются в строгие нормы, выработанные профессиональным сообществом. Но ни то, ни другое не «нейтрализуют» его субъективность, не освобождают его от нее. И никакие «твердые факты» в любых мыслимых количествах этого тоже не делают.
В настоящем сочинении автор исследует творчество как предельную форму деятельности. В процессе исследования рассмотрены две формы восприятия – пространственная и временная и их отношения к границам и выходу за границы. Показано, что творчество есть взаимодействие с потоком времени, показана необходимость его опоры на память, рассмотрено понятие «промысел» и представление о благословении, как о гарантии пользы созданного продукта. Для иллюстрации использованы работы цикла «Женщины завета».
Материалы ежегодного международного научного форума, посвященного актуальным проблемам гуманитаристики.
This important new book offers the first full-length interpretation of the thought of Martin Heidegger with respect to irony. In a radical reading of Heidegger's major works (from Being and Time through the ‘Rector's Address' and the ‘Letter on Humanism' to ‘The Origin of the Work of Art' and the Spiegel interview), Andrew Haas does not claim that Heidegger is simply being ironic. Rather he argues that Heidegger's writings make such an interpretation possible - perhaps even necessary.
Heidegger begins Being and Time with a quote from Plato, a thinker famous for his insistence upon Socratic irony. The Irony of Heidegger takes seriously the apparently curious decision to introduce the threat of irony even as philosophy begins in earnest to raise the question of the meaning of being. Through a detailed and thorough reading of Heidegger's major texts and the fundamental questions they raise, Haas reveals that one of the most important philosophers of the 20th century can be read with as much irony as earnestness. The Irony of Heidegger attempts to show that the essence of this irony lies in uncertainty, and that the entire project of onto-heno-chrono-phenomenology, therefore needs to be called into question.
Статья посвящена концепциям техники в творчестве братьев Эрнста и Фридриха Георга Юнгеров. Проблема взаимосвязи техники и свободы рассматривается в широком контексте немецкой критики культуры начала XX в. и дискуссии о технократии до и после Второй мировой войны.
В сборнике представлены труды секции "Востоковедение" XLIII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс», состоявшейся в Новосибирском государственном университете в 2005 г.
Анализ современного общества, пронизанного медиа, ведется с позиций этнометодологического подхода и представляет собой попытку ответа на кардинальный вопрос: что представляют собой наблюдаемые упорядоченности событий, транслируемых массовыми посредниками. Исследование ритуалов идет по двум основным направлениям: во-первых, в организационно-производственной системе медиа, ориентированной на постоянное воспроизводство, в основе которого лежит трансмиссионная модель и различение информация/неинформация и, во-вторых, в анализе восприятия этих сообщений аудиторией, представляющей собой реализацию ритуальной, или экспрессивной, модели, результатом которой является разделенный опыт. Это и означает ритуальный характер современных медиа.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010-2012 гг.
Представлены результаты кросскультурного исследования взаимосвязи социального капитала и экономических представлений у русских (N=150) и китайцев (N=105). Выявлены различия в социальном капитале и экономических представлениях русских и китайцев. В обеих группах социальный капитал позитивно взаимосвязан с «продуктивными» экономическими представлениями и большинство взаимосвязей схожи по своей логике, однако существуют и культурная специфика.
Человечество переживает смену культурно-исторических эпох, что связано с превращением сетевых медиа в ведущее средство коммуникации. Следствием «дигитального раскола» оказываются изменения в социальных разделениях: наряду с традиционным «имущие и неимущие» возникает противостояние «онлайновые (подключенные) versus офлайновые (неподключенные)». В этих условиях теряют значение традиционные межпоколенческие различия, решающим оказывается принадлежность к той или иной информационной культуре, на основе которой формируются медиапоколения. В работе анализируются многообразные последствия осетевления: когнитивные, возникающие при использования «умных» вещей с дружественным интерфейсом, психологические, порождающие сетевой индивидуализм и нарастающую приватизацию общения, социальные, воплощающие «парадокс пустой публичной сферы». Показана роль компьютерных игр как «заместителей» традиционной социализации и образования, рассматриваются превратности знания, теряющего свое значение. В условиях избытка информации самым дефицитным на сегодня человеческим ресурсом оказывается человеческое внимание. Поэтому новые принципы ведения бизнеса можно определить как менеджмент внимания.
В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта № 10-01-0009 «Медиаритуалы», реализованного в рамках Программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2010–2012 гг.
В работе проанализированы факторы выбора статуса занятости (на основе данных Российского мониторинга экономического состояния и здоровья населения 1994-2007 гг.). Проведенный анализ не отвергает предположение о вынужденном характере неформальной занятости. В работе также исследовалось влияние статуса неформально занятого на удовлетворенность жизнью. Показано, что неформально занятые, в среднем, более удовлетворены жизнью по сравнению с официально оформленными работниками.