?
Facing the Faceless: Eastern Syriac Mystics before the mystery of effacing self
Восточно-сирийские мистические писатели, описывая путь одиночества, ведущего к состоянию единения с Богом, использовали разные сирийские слова, означающие «лицо» (appē, qublā и parṣōpā). Идея «лица» была предопределена медицинским и богословским (тринитарным и особенно христологическим) употреблением. В теологии лицо было выражением идеи личности (qnōmā) и использовалось для обозначения Бога по отношению к Человеку. Сирийская галленская медицина знала, что лицо - это внешнее выражение мозга, передаваемое нервными импульсами. В аскетической мысли восточно-сирийских мистиков лицо человека выражало печаль (раскаяние) или радость (чувство союза) - основные эмоции аскета. В самом высоком мистическом смысле «Лицо» в богословии - это метафора Встречи с Богом. Это последняя и высшая цель человека. Аскет обращается со своим физическим лицом как с частью себя, объектом, который нужно преобразовать или стереть. Цель состоит в том, чтобы сделать из него отражение вечного света или радости, которое сопровождает подвижника на последнем этапе единения с Богом, который называется «Видение лица Бога».