Политические протесты после выборов в Государственную думу открыли новый этап политического развития России. На круглом столе факультета прикладной политологии НИУ ВШЭ политологи проанализировали причины этих событий, а также представили свое видение будущего российской политики и политологии.
Круглый стол, посвященный проблемам развития гражданского общества в России, состоялся в конце 2011 г. В дискуссии приняли участие известные политологи, социологи, историки и философы.
Круглый стол, посвященный проблемам развития гражданского общества в России, состоялся в конце 2011 г. Ученые рассуждают о настоящем, прошлом и будущем гражданского общества в России, дают первые оценки возросшей гражданской активности в стране.
Имеются основания предполагать, что в 2011‑2012 гг. мир-система испытала в некотором отношении фазовый переход в качественно новое состояние глобальной протестной активности. При этом данный переход чем-то напоминает фазовый переход начала 1960‑х. Первый (после 1919 г.) переход такого рода произошел в начале 1960‑х годов и был связан с ростом после Второй мировой войны глобальной информационной связности и совершенствованием средств протестной самоорганизации, обусловленным распространением телевидения, портативных транзисторных радиоприемников, мегафонов и других технологий Четвертого кондратьевского цикла. Фазовый переход начала 2010‑х был подготовлен новой волной роста глобальной информационной связности и совершенствования средств протестной самоорганизации, обусловленной распространением технологий уже Пятой кондратьевской волны (Интернет, спутниковое телевидение, твиттер, мобильная телефония, социальные сети и т.п.). И снова, хотя распространение этих технологий шло в течение долгих лет до 2011 г., заложенный в них колоссальный потенциал для генерирования и распространения протестной активности реализовался скачкообразно.
Статья посвящена анализу дискурсивных практик армянского национализма, проявившихся в ходе острого политического кризиса, который был вызван террористическим актом вооруженной группы “Сасна Црер” в Ереване в июле 2016 г. На базе разбора 316 сообщений СМИ, содержащих высказывания о “Сасна Црер” представителей армянского политического класса, были определены группы (“коалиции”) спикеров, которые использовали одну из трех основных дискурсивных стратегий представления “Сасна Црер”: 1) стратегию одобрения, 2) стратегию оправдания или 3) стратегию осуждения. Посредством построения карт социальных связей проанализирован состав участников и структура каждой из трех “коалиций”. “Коалиция осуждения” в основном включала в себя представителей исполнительной власти и правящей парламентской коалиции. В “коалицию одобрения” вошли представители либеральных и националистических политических партий и неправительственных организаций, представители армянской диаспоры, часть ветеранов карабахской войны, деятели культуры. По результатам количественного анализа зафиксировано доминирование в дискурсе “коалиции одобрения”. В совокупности с “коалицией оправдания” она почти вытеснила стратегию осуждения из дискурса о “Сасна Црер”. “Интерпретативная битва” (в терминологии Р. Брубейкера) за то или иное обозначение действий вооруженной группы была проиграна правящими кругами Армении. При этом в дискурсе о “Сасна Црер” проявились два соперничающих фрейма: этатистский (дискурсивная стратегия осуждения) и контрэтатистский (дискурсивные стратегии одобрения и оправдания). Два эти фрейма напрямую соотносятся с двумя типами националистических доктрин и движений, предложенных Р. Брубейкером: “государственно-фреймированным” и “контргосударственным”. Парадокс в том, что в изучаемом случае два этих типа национализма обращаются к одной и той же нации – к армянской. Хотя еще Б. Андерсон обращал внимание на двойственную природу национализма как силы одновременно революционной и стабилизирующей политический порядок, в случае с Арменией эта двойственность национализма сопровождается особой констелляцией различных видов капитала по П. Бурдьё. Анализ дискурса о “Сасна Црер” показывает, что обладатели экономического и политического капитала не могут конвертировать его в капитал символический, так как этому препятствует слабость этатистского фрейма о нации. Однако носители символического капитала, которые дискурсивно позиционируют себя через контрэтатистский фрейм, лишены капитала политического и экономического.
В статье на материалах Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (RLMS-HSE) в период 2009-2010 гг. анализируются обыденные представления россиян об угрозах безопасности личности, обусловленных криминогенной ситуацией, а также о проблемах работы правоохранительных органов по противодействию этим угрозам. Значительное внимание уделяется изучению социально-психологических аспектов обеспокоенности населения криминальными угрозами, вопросам доверия к полиции и другим правоохранительным органам.
Статья представляет собой отклик на публикацию Т.А. Алексеевой “Дебаты о ‘Великих дебатах’: как структурировать теорию международных отношений?” (Полис. Полити еские исследования. 2016. № 6. С. 9-21). Тема, поднятая Т.А. Алексеевой, помогает пролить свет на истоки идейного и методологического кризиса теории международных отношений (ТМО), в котором она оказалась 25-30 лет назад и который не преодолен до сих пор. Авторы подчеркивают, что Т.А. Алексеева с позиций социального конструктивизма переводит разговор о “Великих дебатах” из плоскости происходящей в действительности полемики конкретных ученых в плоскость анализа дискурса в рамках ТМО. Можно согласиться с Т.А. Алексеевой в том, что есть разные точки зрения на периодизацию и содержание дебатов, что полемика порой проходила с неким обобщенным комплексом идей, а не с конкретными учеными, что использование “Великих дебатов” для периодизации эволюции ТМО не охватывает всего многообразия ее эволюции. В то же время авторы оспаривают тезис Т.А. Алексеевой о том, что “Великие дебаты” всего лишь миф, или некая полуправда, отражающая отдельные моменты соответствующего дискурса. В качестве контртезиса они аргументируют собственную позицию в вопросах изучения истории ТМО и ее дисциплинарной эволюции, согласно которой под сомнение ставится плодотворность и полезность конструктивистского подхода, отождествляющего реальность и дискурс.
В статье представлены результаты исследования на данных Европейского социального исследования за 2012 г. взаимосвязи отношения населения к демократии и оценки важности отдельных ее аспектов (“понимание” демократии). Анализ был проведен на данных России и групп европейских стран – Северная Европа, Западная Европа, Южная Европа и постсоциалистические страны Центральной и Восточной Европы. Средний житель всех групп европейских стран хотел бы жить в условиях демократии, при этом больше всего желающих жить при демократии в группе стран Северной Европы, а меньше всего – в группе постсоциалистических стран, особенно в России. Несмотря на ряд сходств групп европейских стран, можно говорить о значимых отличиях групп стран Западной и Северной Европы от группы постсоциалистических стран. У россиян и населения группы постсоциалистических стран отношение к демократии в меньшей мере связано с представлениями о важности отдельных ее признаков (коэффициенты корреляции с каждым из признаков демократии ниже, чем в других группах стран). Большинство признаков демократии в равной мере являются важными ее составляющими в представлениях населения России и группы постсоциалистических стран, в то время как в других группах стран эти взгляды более дифференцированы. Исследование обращает внимание на недостаточную валидность вопросов об общем отношении к демократии, используемых во многих международных и национальных опросах. Она связана с различиями в понимании данного понятия сторонниками демократии в разных группах стран.
В статье на основании концепции Н. Лумана о власти как коммуникативной системе исследуются нарративы российских документальных фильмов о природных и техногенных катастрофах последних двух десятилетий в истории РФ. В итоге реконструируется коммуникативный «код катастрофы» и доказывается, что код катастрофы и код власти в коммуникативных системах оказываются сцепленными логикой отрицания: недостаточность власти порождает катастрофу.
В статье представлен всесторонний анализ политики рецетрализации, начатой в 2000 г. администрацией В.Путина и направленной на восстановление контроля федеральных органов власти над важнейшими рычагами управления страной. Тщательно проанализировав источники и конкретное содержание этой политики, автор квалифицирует ее как «советское решение постсоветских проблем». По его заключению, трансформация курса на рецентрализацию в «новый централизм» обуславливалась, с одной стороны, устранением конкуренции федеральных элит и монополией Центра на разработку и принятие политических решений, а с другой – нормативными идеалами и политическими представлениями лидеров страны, и пока эти условия остаются в силе едва ли стоит ожидать радикального изменения избранного Кремлем политического курса.
Обращаясь к анализу понятия демократия, автор отмечает, что распространенное понимание демократического устройства, предполагающее наличие таких составляющих политической системы, как периодическая смена политического руководства путем свободных выборов и обеспечение максимально широких индивидуальных прав и прав меньшинств, реализуемых в национальном государстве, далеко не всегда соответствует смысловому содержанию данного понятия. В контексте такого подхода предметом внимания автора становятся концепты выборности, права, нации-государства и т.д. Цель статьи – инициировать обсуждение проблемных зон и “точек напряжения” демократии, часто находящихся на периферии политологического дискурса.
<iframe><iframe><iframe></p>
В статье представлено эмпирическое исследование, выполненное на материале электронных петиций русскоязычного сегмента международной цифровой платформы петиций Change.org. Электронные петиции анализируются в теоретическом поле цифрового политического участия, а также слактивизма для прояснения вклада электронных петиций в изменения общественной жизни. Цель исследования – представить тематические доминанты по федеральным округам как на уровне выдвижения петиций, так и на уровне их поддержки онлайн-голосованием.
Исследование включает материалы Change.org с 2012 по 2017 год. При помощи компьютерного обеспечения Python, библиотек Lxml, Requests и Re были извлечены и проанализированы 22452 петиции с учетом территории их создания. Также были идентифицированы 918 петиций, которые получили статус «исполненных» (статус после голосования определяет автор петиции) для анализа по регионам. Обе текстовые базы были тематизированы на основе открытого кодирования при помощи программного обеспечения AntConc и TopicMiner и проанализированы при помощи инструментов описательной статистики, включая кластерный анализ (SPSS Statistics 22).
В процессе исследования определились три группы территорий: группа территорий, где власть и бизнес готовы, отвечая на запросы населения, решать широкий круг вопросов в русле культурной, социальной и политической жизни региона, группа территорий, где власть и бизнес откликаются только на проблемы выживания населения, а также территории, власть и бизнес которых безопасно ощущают себя, содействуя животным и игнорируя другие требования населения, изложенные в онлайн-петициях.
Проведенное исследование позволяет утверждать существование офлайн-эффекта онлайн-петиций. Наиболее показательна тематика поддержанных (исполненных, победных) петиций, поскольку является интегративным показателем: отражает потребности населения территории, указывает на готовность других россиян признать проблему стоящей решения, показывает, какие проблемы населения региональные власть или бизнес готовы решать без значительного общественного давления.
В статье анализируется глобальная динамика основных показателей социально-политической дестабилизации в 2011-2015 гг. Показано, что после начала Арабской весны взрывообразный глобальный рост фиксировался для подавляющего большинства показателей социально-политической дестабилизации – для антиправительственных демонстраций, массовых беспорядков, политических забастовок, террористических актов / “партизанских действий” и политических репрессий. Наблюдался он и для глобального интегрального индекса социально-политической дестабилизации. Статистически значимого роста не наблюдалось для убийств политических и государственных деятелей и политических кризисов. С другой стороны, для такого важного показателя глобальной социально-политической дестабилизации, как глобальное число переворотов и попыток переворотов, наблюдалось статистически значимое снижение. В 2011 г. в мире особенно сильно выросло число крупных антиправительственных демонстраций (в 11,5 раз, т.е. более чем на порядок). При этом наблюдался заметно менее интенсивный (примерно в 6 раз) рост массовых беспорядков, число же крупных терактов в этом году выросло в 2 раза. Количество крупных антиправительственных демонстраций в 2011-2013 гг. несколько снизилось, в то время как глобальная интенсивность массовых беспорядков продолжила расти, вплотную приблизившись к интенсивности антиправительственных демонстраций. Глобальное число крупных террористических актов в 2011-2014 гг. росло по экспоненте, превысив в 2014 г. число и тех, и других. В целом нарастание массовых беспорядков шло с некоторым лагом относительно роста числа антиправительственных демонстраций, а увеличение числа террористических актов несколько запаздывало относительно и первых, и вторых.
В рецензии на коллективную монографию “Армии на современном Востоке” под редакцией Д.В. Стрельцова обсуждается роль вооруженных сил в социально-политическом развитии стран Востока. В фокусе исследования авторов находятся вопросы правового положения армии, ее функции в обеспечении безопасности, участие армии в политических и экономических процессах, взаимоотношение армии и общества, актуальные вопросы реформирования и развития вооруженных сил. По мнению авторов книги, изучение роли армии в жизни государств Востока не теряет своей актуальности на протяжении многих лет. Это связано с историей становления государственности, особенностями политических процессов в афро-азиатском мире, современными процессами модернизации, которые объективно были связаны с активной ролью вооруженных сил в жизни общества. Особое внимание авторы уделяют военно-гражданским отношениям, которые отличаются большим разнообразием в зависимости от конкретных условий существования изучаемых государств – Египта, Израиля, Турции, Пакистана, Индии, Мьянмы, Таиланда, Индонезии, Китая, КНДР и Японии. Авторы показывают, что периоды повышения роли военных в политических и экономических процессах имели не только негативные, но и положительные стороны. Вооруженные силы не раз выступали гарантами сохранения государственности во время кризисных ситуаций и служили государству опорой в проведении социально-экономических преобразований. Авторы приходят к выводу, что в силу высокого потенциала конфликтности на Востоке влияние военных будет оставаться высоким в большинстве государств, хотя и не обязательно в прямой форме. В то же время во многих случаях созданы определенные механизмы сдержек и противовесов, предотвращающие чрезмерное усиление военных. Тем самым общества в известной мере адаптировались к исторически высокой роли военных в жизни общества.
Политический интернет-мем принадлежит к числу малоисследованных современных феноменов, находящихся на стыке цифровой культуры и политической коммуникации. Понимаемый как единица передачи культурной информации в сети, такой мем может рассматриваться, с одной стороны, как спонтанный продукт творчества масс, а с другой – как инструмент политических PR-технологий. Статья посвящена результатам исследования мемов, размещенных в социальных медиа России в период избирательной президентской кампании 2018 г. Целью работы стало изучение специфики применения политического интернет-мема в качестве инструмента предвыборной коммуникации. На основе полученных данных уточняются представления о сущности понятия “политический интернет-мем”, выявляются ведущие функции политических мемов рунета, их разновидности, семантические характеристики мемов, формирующих имидж российских политиков. Изучение больших массивов меметических конструкций в ходе исследования позволило также судить о том, какие именно тематические акценты избирательных кампаний кандидатов оказались востребованы производителями и распространителями мемов. Исследование показывает, что для российской президентской кампании 2018 г. были характерны изменения в коммуникационных технологиях, обусловленные общей трансформацией медиаландшафта и приходом на выборы новых цифровых поколений. При этом мемы, составляющие большую долю контента социальных сетей и преимущественный вектор коммуникационного обмена их пользователей, в последние годы меняют характер с развлекательного на политический и становятся важным аспектом политики Web 2.0. Как результат, следует отметить усиление зрелищности и “карнавализации” выборных процессов, а также превращение интернета в своего рода поле битвы различных акторов политики за место в новостной повестке дня. Актуальность исследованию придает то, что, в отличие от зарубежных исследователей, достаточно активно осмысляющих роль меметики в электоральных процессах, в отечественной научной традиции политический потенциал интернет-мема пока изучен лишь в первом приближении.
Статья посвящена анализу взаимовлияний между постсоветскими/российскими исследованиями (Russian Studies) последних трех десятилетий, с одной стороны, и динамикой современной политической науки в целом и сравнительной политологии, в частности, — с другой. На материале аналитического обзора публикаций по проблематике (1) предпосылок демократии и демократизации, (2) авторитарной модернизации без демократических реформ, (3) возможностей и ограничений институционального подхода, (4) роли государства и государственной состоятельности, (5) разновидностей постсоветского авторитаризма и (6) субнациональных измерений постсоветской политики обосновывается вывод о конструктивном использовании в постсоветских исследованиях общих политологических теоретико-методологических новаций, а также обсуждается вклад этих исследований в развитие современной политической компаративистики и политической науки в целом.
В статье рассматривается эволюция формирующегося в поле социальных наук дискурса о развитии. В условиях нарастания неопределенности в представлениях о контурах будущего мироустройства все более очевидно расхождение между повесткой дня научной дискуссии и практиками политического управления. Этот разрыв препятствует преодолению высокого уровня конфликтности и избыточного неравенства, ведет к понижению порога безопасности в “глубоко разделенных” обществах. По итогам анализа дискурса и политической повестки дня автор формулирует инновационную концепцию ответственного развития, рассматривая ее как основу для формирования системы координат, в которой можно продвигаться при решении ключевых социальных и экономических проблем на разных уровнях организации общества. Ответственное развитие опирается на нравственную мотивацию при выборе приоритетов и ориентацию на развитие личностного потенциала человека, на нематериальные (интеллектуальные) ресурсы в производстве и потреблении, на политико-институциональное обеспечение вовлеченности граждан в реализацию важных для сообщества решений на основе гражданской идентичности. В качестве примера эффективного использования ориентированных на управление сложным обществом подходов рассматриваются практики, используемые в рамках европейской “северной модели”. Она строится на фундаменте государства благосостояния и проецируется в экономическую и в публичную сферы, в первую очередь на уровне местных сообществ. Апробируемые здесь управленческие механизмы вписываются в логику ответственного развития, однако различия в масштабах экономик, традициях политической культуры и ориентирах идентичности исключают возможность универсализации этого или иного успешного опыта. Как стратегическое видение и система принципов организации социального общежития, ответственное развитие предполагает постоянную настройку институтов в соответствии с особенностями конкретных сообществ, согласование стратегий и механизмов их реализации на основе культуры диалога, обратную связь между политическими институтами государства, местного самоуправления и бизнесом, наукой и образованием, вовлеченность граждан в разные формы социальной активности. Формирование адекватного этим задачам дискурса является сегодня ключевым приоритетом социальных наук.