Министр финансов Швеции: для развития нужна конкуренция
Андерс Борг занимает пост министра финансов с осени 2006 года, когда на всеобщих выборах в Швеции к власти вернулась правоцентристская коалиция во главе с Фредриком Рейнфилдтом. Но в правительственных структурах, в качестве советника премьер-министра, господин Борг работал еще в первой половине девяностых годов, после чего на десять лет ушел в банковский сектор. Именно этот период, по его словам, стал переломным для шведской экономики — зарегулированной, пораженной высочайшими налогами, низкой предпринимательской активностью и производительностью, стагнирующим рынком труда, взвалившей на себя непомерные социальные обязательства (четверть населения тогда находилась на государственных дотациях). В начале 1990-х годов ко всем проблемам добавился банковский и финансовый кризис — во многом следствие невнятной фискальной политики.
Было очевидно, что шведской экономике, чтобы она оставалась фундаментом государства всеобщего благосостояния (welfare state), необходимы структурные реформы. И Швеция их провела, добившись впечатляющих результатов, которые позволили стране относительно безболезненно пережить даже глобальный экономический кризис 2007-2008 годов, сохранив высокие, по европейским меркам, темпы экономического роста и избежав сползания в долговую яму.
Похожую задачу, хотя и необязательно теми же методами, придется решать большому числу стран ЕС — прежде всего средиземноморских, где социальные обязательства и госсектор были «раздуты» еще сильнее, чем в Швеции 1970-1980-х годов. «Существует безусловная потребность в структурных реформах и изменении социальной модели в Европе, которая должна стать более открытой и улучшить предпринимательский климат», — полагает Андерс Борг. Открытость, конкуренция, дерегуляция, гибкий рынок труда, по мнению шведского министра, вовсе не противоречат принципам welfare state. Напротив, только в условиях развитой конкуренции, эффективных и гибких механизмов управления, высокой занятости населения, в том числе пенсионного возраста, государство может гарантировать гражданам высокий уровень благосостояния.
Европе, прежде всего Южной, «прописана» жесткая фискальная политика и «намного более консервативные» правила игры для банков. «Экономический рост, — подчеркнул шведский министр, — не может быть достигнут за счет расширения госсектора и увеличения долгов, будь то государственных или частных. В долгосрочной перспективе он возможен только за счет увеличения конкуренции и дерегуляции».
В чем же заключались структурные реформы, проведенные Швецией за последние двадцать лет? Во-первых, снизилось налоговое бремя на тех, кто хочет и умеет работать и производить. О крайне высоком уровне налогообложения, существующем в скандинавских странах, слышали, наверное, все. И действительно, дело порой доходило до абсурда — хрестоматийным стал пример, когда в 1976 году Астрид Линдгрен насчитали 102 процента налогов. Правоцентристские правительства взяли курс на снижение налогов и даже отказ от некоторых из них (например, были ликвидированы налоги на богатство и наследство). В результате уровень налогов на доходы в Швеции сравнялся со средним показателем по странам Организации экономического сотрудничества и развития, а предприниматели получили стимулы к открытию новых производств и, как следствие, рабочих мест.
«Если страна хочет быть конкурентоспособной в мировой экономике, должна быть развита конкуренция внутри самой страны», — отметил Андерс Борг. Поэтому создание условий для предпринимательства с акцентом на высокотехнологичные сектора также стало одной из главных целей шведского правительства. Был снят ряд административных барьеров, вести бизнес стало проще и дешевле. Налоговые льготы были введены для работающих пенсионеров. В то же время пенсионная реформа в большей степени увязала размер пенсии с трудовым стажем и величиной заработанной платы в предыдущие годы. В Швеции сейчас активно обсуждается идея дальнейшего повышения пенсионного возраста, и господин Борг полагает, что этот шаг продиктован естественными причинами, то есть увеличением продолжительности жизни. «Не может быть так, чтобы люди жили все дольше, а работали все меньше», — заметил он.
Не отказываясь от welfare state, Швеция тем не менее почти вдвое сократила долю своих граждан, «сидящих» на пособиях — были введены более жесткие критерии и система контроля за назначением социальных выплат. Вдобавок, своеобразные «бонусы» были введены для тех, кто находил работу. По словам Андерса Борга, такое стимулирование особенно важно, поскольку длительное пребывание на пособии вызывает эффект привыкания и человек «практически теряет шансы вернуться на рынок труда». Говоря о занятости и пенсиях, министр отметил изменившуюся роль профсоюзов. На протяжении десятилетий профсоюзы были мощной политической силой, которая под лозунгами отстаивания прав трудящихся практически «заморозила» рынок труда и связала руки бизнесу. В результате по уровню производительности труда Швеция начала отставать от других развитых стран. Теперь ситуация изменилась — профсоюзы стали «более ответственными», а либерализация рынка труда позволила снизить число забастовок.
Другое направление, на котором Швеция достигла существенных успехов, — это упорядочение фискальной политики и банковского контроля. Распределением бюджетных средств, утверждаемых парламентом, занимаются специальные комиссии. В то время как раньше, рассказал Андерс Борг, каждый из членов кабинета составлял «список пожеланий», и министру финансов титаническими усилиями приходилось сводить их воедино.
Четко определена функция Sveriges Riksbank — шведского центробанка, независимого от государства института. Он занимается таргетированием инфляции, удерживая ее у отметки в 2 процента. Такой подход, по словам господина Борга, находит понимание и у инвесторов (они знают, каких шагов центробанка в той или иной кризисной ситуации ожидать, и могут планировать свои действия надолго), и у простых граждан. Вообще уровень доверия экономическим и финансовым властям в Швеции составляет около 90 процентов.
Экономические реформы привели к тому, что в Швеции возобновился рост реальной заработанной платы, практически отсутствовавший в начале девяностых годов. Этот фактор Андерс Борг считает очень важным для сохранения позитивной динамики. Даже незначительное, на первый взгляд, увеличение реальных доходов населения (на 2 процента) дает мощный прирост внутреннего спроса и потребления.
По-прежнему большое внимание шведские власти уделяют развитию сфер образования и здравоохранения. Затраты на них сократились, но не за счет снижения доступности или качества образовательных медицинских услуг, а благодаря введению более эффективных механизмов управления и открытию этих сфер для частного бизнеса. Особо министр подчеркнул важность сохранения системы дошкольных учреждений, которая позволяет матерям раньше возвращаться к работе и сохранять большую часть своих доходов. В Швеции один из самых высоких в мире уровней женской занятости, в то время как в кризисной Италии, например, не работает половина женского населения.
Несколько слов министр сказал и о ситуации в России. По его словам, шведские бизнесмены, с которыми он накануне встречался, настроены оптимистично, прогнозируя российской экономике рост около 4 процентов. Если такой рост сохранится, то, заметил господин Борг, лет черед пятнадцать по среднедушевому ВВП Россия приблизится к Испании, то есть достигнет уровня развитых стран. Шведский министр полагает, что у России есть потенциал и ресурсы, чтобы добиться прогресса, но нужно думать об энергоэффективности (не только в ЖКХ, но и в промышленности), улучшении предпринимательского климата и развитии высокотехнологичных секторов и, что, возможно, самое главное — надо стать правовым государством.
После лекции свои вопросы Андерсу Боргу смогли задать студенты ВШЭ. Один из них заинтересовался тем, как шведским правительством принимались решения о столь существенных реформах, кто нес за них ответственность? Секрет в том, ответил господин Борг, что шведским политикам удалось выработать такую схему согласования и принятия решений, которая доказывает свою эффективность независимо от персонального состава кабинета министров. «Политика — это не индивидуальный спорт, а командная игра», — добавил министр.
Олег Серегин, Новостная служба портала ВШЭ
Фото Никиты Бензорука